— Его ведь вызвал Воропаев, — возразил я. — Срочно.
— Ничего подобного! — сказал Агеев. — Срочности не было. Я допрашивал Воропаева. Он показал, что просил медсестру только передать Лещенко, чтобы тот заглянул к нему в любое подходящее для Льва Митрофановича время! Это очень важный момент… Ну а дальше — известно.
— Возникают неувязки. Во-первых, зачем было Лещенко покушаться на жизнь Ватутиной? — спросил я.
— Он не думал, что Ольга все-таки решится пить горилку с перцем, — ответил следователь. — Первый раз с малознакомыми мужчинами и притом в санатории… Нет, нет, Захар Петрович, расчет был точный. Он выйдет, а Вачнадзе уговорит Ватутину пить шампанское…
— Если он хотел отправить на тот свет обидчиков, а Ольге не желал зла, то наверняка не вышел бы из комнаты до тех пор, пока не убедился бы, что Ватутина выпьет шампанское, — возразил я. — И потом, не убедителен мотив покушения на Иванова и Вачнадзе. В основе ссор Лещенко с тем и другим лежали недоразумения. В конце концов они прояснились для обеих сторон. В знак примирения и были организованы посиделки.
— У Лещенко есть идея фикс. Помните, что сказал Карасик? Ненависть к спорту, вернее — к спортсменам. Кто-то, видимо, из спортсменов крепко насолил нашему химику. Возможно, смертельно обидел. Сильную злобу затаил на них Лещенко. Недаром он накинулся на Иванова, когда тот танцевал с Ольгой. Принял за атлета… Между прочим, Вачнадзе тоже спортсмен. Вот Лещенко и решил выместить на них свою ненависть.
— Ошибка, так сказать, в объекте?
— Вот именно! — горячо произнес Виктор Сергеевич. — Вчера я снова допросил Лещенко. Преднамеренно заговорил о спорте. Он прямо слинял с лица.
— Но что тому причиной, вернее — кто?
— Вот этого я так и не смог добиться от него. Что касается Ватутиной — она случайная жертва. Почему — я уже объяснил. А трюк с шампанским, уход к врачу это Лещенко специально…
Агеев замолчал.
— Еще вопрос, — сказал я. — Когда, по-вашему, он подсыпал яд в горилку с перцем?
— Пока не знаю, — признался следователь.
— Это очень важно, — подчеркнул я. — Вспомните, он и в поезде предлагал своим попутчикам выпить горилки. Если она была уже отравленная, то ваша версия не выдерживает никакой критики. Карасик — далеко не спортсмен, — усмехнулся я. — Не говоря уже о Ватутиной.
— Понимаю, Захар Петрович, — согласился следователь. — Этот момент самый слабый.
Я видел, что Карапетян не терпится вставить свое слово, и попросил высказать свои соображения.
— Не могу опровергать или поддерживать Виктора Сергеевича… Замечу по поводу того, почему Лещенко решил пить шампанское. Понимаете, он — пьяница! Вернее, страдает запоями. Для такого человека самое страшное — начать. Потом невозможно остановиться… Лещенко прекрасно знает эту свою 5 слабость. В поезде он тоже пил только о шампанское.
— Для чего же тогда взял горилку с перцем, а? — спросил следователь.
— По привычке, — сказала старший лейтенант. — Чтобы в поезде не скучать…
— Но ведь две бутылки! — подчеркнул Агеев. — Если запойный — загудит надолго…
— Он купил одну. Другую купила ему жена, — напомнила инспектор.
— Тоже мало логики, — вздохнул следователь. — Берет с собой водку и не пьет… Знаете, Захар Петрович, я вот думаю: может, он приготовил яд для себя? Помните, Ватутина сказала, что у него семейная драма.
— А убил других. Непонятно. И для чего ехать к морю, когда можно и дома?
— Сразу не решался. А уж в санатории, после стычки с Ивановым и Вачнадзе, использовал припасенное для себя. В порыве гнева.
— Семейная драма, — повторил я. — А не могла ли подсыпать яд в горилку его жена?
— На месте, в Шостке, отравить мужа было вернее, — сказал следователь. — А тут риск убить ещё и других людей, совершенно неповинных…
— А что, если яд в бутылку попал на винно-водочном заводе? — подала голос Карапетян, внимательно следившая за нашей беседой.
— Ну, это уж совсем невероятно! — развел руками Агеев.
— Я только в качестве предположения, — сказала Кармия Тиграновна. Вспомнила, в «Литературной газете» статья была… Один оператор на ЭВМ специально ввел в машину программу с ошибкой… Многим попортил нервы да и урон большой нанес.
