«Сердце и душа моя, прошло уже два месяца с тех пор, как я видела ваше лицо; никогда не думала, что смогу выдержать так долго. Мои страдания превосходят все, что я считала возможным…»
Лорды предали ее. Как он и предупреждал, они нарушили все обещания, сделанные при Карберри-Хилл.
«Мария, Мария! – мысленно вскричал он. – Я должен был похитить тебя тогда и насильно увезти в Данбар».
Он продолжил чтение, жадно впитывая все подробности ее жизни под замком в Лохлевене. Эта жизнь казалась мрачной и беспросветной. Не осталось никого, кто мог бы поддержать ее, кроме Мэри Сетон и некоторых других старых слуг, а сам остров выглядел неприступной тюрьмой. «Хотя нет такого места, откуда нельзя сбежать», – напомнил он себе. Там у нее должен был быть кто-то, кто сочувствовал ей, иначе письмо не покинуло бы пределы острова. Но кто это мог быть? Она не сказала, и с ее стороны это было мудро.
Он жаждал обнять ее, только поговорить с ней, хотя бы через прутья решетки.
«Мы не заслуживаем этого, – думал он. – Меня травят, как волка, а ее держат взаперти, как безумного графа Аррана. Шотландцы могут охотиться за мной, после того как лорды объявили меня вне закона. Что ж, хорошо – они убедятся в том, что у волка есть острые клыки. Я растерзаю их».
Босуэлл сложил письмо, но не убрал его в кожаный кошель вместе с другими документами, так как знал, что будет еще много раз перечитывать его, прежде чем оставит на хранении в надежном месте. Груз, лежавший на сердце, был тяжелее двуручного меча. Он пытался заверить себя, что они по-прежнему крепко связаны друг с другом, но в душе гадал, сможет ли снова увидеть ее.
Выбравшись из тесной полутемной каюты, он поднялся на палубу. «Пеликан» имел лишь две мачты и не был военным судном, но по крайней мере мог ответить пушечным огнем в случае нападения пиратов. Это были не бронзовые, а более дешевые железные пушки, снабженные ядрами, зажигательными и картечными зарядами в дополнение к пистолетам и аркебузам, которыми Босуэлл обеспечил своих солдат.
«Пеликан» мягко покачивался на волнах. Сейчас, в конце августа, море вело себя относительно спокойно, но это могло измениться в любой момент, а скалы и коварные отмели даже летом представляли угрозу. В Шетландском архипелаге насчитывалось более сотни островов, многие из которых представляли собой лишь темные утесы, грозившие гибелью при столкновении с ними. Босуэлл радовался, что смог заручиться поддержкой местных моряков, хорошо знавших свои родные воды.
Большие холщовые паруса были свернуты и покоились в сложном переплетении канатов, готовые в любое время раскрыться и наполниться ветром. Пока что на борт закатывали бочки с пресной водой, а люди Босуэлла разошлись по всему острову в поисках провианта. Они мало на что могли рассчитывать на этом скалистом, почти голом острове: в отличие от Оркнеев здесь было очень мало плодородной земли, и жители большей частью промышляли рыбной ловлей.
Для человека с душой странника эта земля имела свое очарование. Она трогала сердце Босуэлла, и первые несколько дней он бродил под бескрайним небом, слушал шум моря и наблюдал за птицами, гнездившимися на утесах, выраставших прямо из воды. Ему нравилось быть в одиночестве, после того как он провел слишком много времени в гуще событий. Иногда ему попадались на глаза маленькие темные пони, но лошадки держались на расстоянии, потому что они тоже хорошо знали людей и их коварство. Ветер свистел ему в уши, и Босуэлл, ненавидевший шляпы, теперь хорошо понимал, почему уроженцы Шетландских островов носят тесно облегающие шерстяные шапки.
Босуэлл посмотрел на солнце. Время близилось к полудню, и пора было встретиться с кузеном Синклером для дневной трапезы в фамильном доме на берегу. Ему нравился этот человек, нравилось беседовать о похождениях их общих предков и слушать истории о жизни на островах. Каждый день Синклер предлагал что-нибудь, что могло заинтересовать Босуэлла: древнее круглое жилище, сложенное из камней, остров Святого Ниниана с руинами обители благочестивого монаха, тюлений пляж, где неутомимые пловцы принимали солнечные ванны.
