Она не хотела показной отваги, которая приведет к кровопролитию. Силы были безнадежно неравными.
Босуэлл приподнялся в стременах и звонким голосом произнес:
– Шотландские лорды подписали бонд, разрешающий мне жениться на королеве и считать предателем и изменником каждого, кто попытается помешать этому!
Он помахал листом бумаги, едва различимым в красном пламени факелов.
– Но я знаю, найдутся те, кто попробует воспрепятствовать этому! Я женюсь на королеве, кто бы ни выступил против меня, и даже не буду спрашивать, согласна ли она или нет!
Наступило потрясенное молчание. Босуэлл спрыгнул с коня, подошел к Марии и заключил ее в объятия. Он прижал ее к себе так крепко, что она едва могла дышать.
– Королева у меня, и я сделаю так, что она останется со мной. Не пытайтесь вмешаться, иначе вам конец!
Он подхватил Марию на руки и понес через зияющий темный проход во внутреннюю часть крепости. Она дрожала всем телом. Он миновал внутренний двор, вошел в цитадель, а потом, не замедляя шага, поднялся на верхний этаж. Там он отпустил ее, захлопнул тяжелую дверь и накинул в пазы деревянный засов, массивный, как корабельная балка. Снаружи доносились нестройные крики.
– Никто не сможет проникнуть сюда, – сказал он, словно читая ее мысли. – Здесь мы в безопасности.
В квадратном помещении со старинными стенами из груботесаного камня горели три факела в стенных нишах. Одно из трех окон, выходившее на море, было открыто, и шум ветра почти заглушал его слова.
– В безопасности? – Мария посмотрела на него – грубого, облаченного в кожу воина, стоявшего перед ней. Она думала, что знает его. Теперь он выглядел как один из северян, вырезанных на старинных рельефах, изображавших вторжение викингов. – Должно быть, ты сошел с ума. Почему ты это сделал?
– Теперь у меня есть тысяча свидетелей, готовых подтвердить, что я похитил королеву и возлег с ней против ее воли. Ты могла бы немного больше протестовать, чтобы убедить скептиков, – он улыбался, как будто совершил ловкий трюк.
– Как мы посмеем это сделать? Нам никто не поверит! – его дерзость и отвага казались необыкновенными.
– Увидеть – значит поверить, – ответил он. – Так говорят люди. Теперь тысяча человек видели нас, и я собираюсь держать тебя здесь для пущего правдоподобия. Все должны поверить…
– Что ты обесчестил меня? – ее голос дрожал. Он предлагать ей вытерпеть этот позор ради него.
– Да. Ты знаешь, что по шотландским законам есть лишь один способ избежать такого бесчестья. Нам придется пожениться.
Стыд охватил ее, но в то же время его отвага и прямота были непреодолимыми.
– Но они возненавидят тебя за это! Ты опозорил себя, и это уже не возместить. О, Босуэлл, как ты мог пойти на такое? Это невыносимо!
– Я люблю тебя. И для того, чтобы получить тебя, я пожертвовал моей…
– Твоей честью!
– Нет, моей репутацией. Это не одно и то же. Иногда нужно жертвовать своей репутацией ради соблюдения более высокой чести.
– О, Босуэлл! – она бросилась в его объятия, вне себя от огорчения. Он наклонился для поцелуя. Она осторожно прикоснулась к его губам, настолько потрясенная и сбитая с толку, что едва понимала, как реагировать. Ей хотелось защитить его, спасти его. Она была тронута его безмерной жертвой и поражена его дерзостью. После того как она прикоснулась к нему, ей не хотелось останавливаться. Шум снаружи усилился: она слышала хриплые крики и лязг оружия.
– Они придут за нами, – прошептала она.
– Никто не сможет проникнуть сюда, – повторил он.
Они прильнули друг к другу, пока снаружи раздавались новые крики и топот шагов внутри башни. Потом что-то металлическое – меч или щит – с громким стуком ударило в дверь.
– Вы там? – глухо произнес чей-то голос. – Немедленно выдайте нам королеву!
– Это всего лишь Бортвик, – сказал Босуэлл. – На самом деле он не хочет этого.
Он целовал ее плечи и прижимал ее к себе, стоя в центре комнаты.
– Освободите королеву! – снова закричал Бортвик так громко, что его голос наверняка был слышен во дворе, где оставались Мелвилл, Мейтленд и Хантли.
– Никогда! – прорычал Босуэлл в открытое окно. – Даже если бы сейчас вы могли освободить ее, было бы слишком поздно!
