Касьян остановился около дома, старался унять дыхание, тупо и слепо смотрел в пустые провалы окон, и ему хотелось закрыть эти провалы ставнями, как закрывают пятаками глаза покойника. Но ставен уже не было, а лишь одна косо висела, удерживаясь на ржавом шарнире, поскрипывала на ветру и глухо стучала в черные бревна стены.
— Укочевал Осип, — вслух сказал Касьян. — Ху-у-до-то как, а?
Он поднял голову и огляделся. Дальние и близкие лесистые хребты, белая просека ручья, редкие избы с завалившимися пряслами огородов. Тихо, пустынно, одиноко.
По своему следу Касьян вышел на лед ручья. Сивый покрылся куржаком, голову ниже клонит, тянет шею. Оглядывается на хозяина.
Касьяну понятно: привал надо делать. Отдохнуть, собраться с мыслями — приготовиться к тяжелой дороге.
— Гришка, чаю хочешь?
Гришка открыл глаза, хотел что-то сказать, но изломанный болью рот сорвался на крик. Гришка душил в себе этот крик, но крик рвался, захлебываясь сам собой. И уже не рот кричит — глаза.
Крик тонул в белой долине, тонул в снегах, и никто его не слышал, кроме Касьяна, и даже эхо молчало.
— Ты кричи, кричи громче, легче будет, — засуетился Касьян. — Но-но! Сив-вый! Пошел!
Конь шагнул нехотя, Касьян вдруг обозлился, забежал вперед, схватил Сивого под уздцы, будто падая, потянул коня на себя. Испуганный Сивый старался вырвать повода, храпел, скалил зубы.
К вечеру, когда Гришке совсем стало худо, над охотниками низко пролетел маленький самолет. Касьян схватил ружье, торопливо начал стрелять, старался привлечь внимание летчика. Но с самолета охотников не заметили, самолет прогудел мотором, пролетел мимо. Касьян, забыв себя, бежал за самолетом, кричал и страшными словами ругался, ругал бога и просил у него помощи, потому что на другую помощь уже нельзя было надеяться.
День кончился. Касьян на долгий отдых не останавливался, костра не разжигал, устало и тупо продолжал идти и ночью, уминал снег, в отчаянии бил коня и тянул его под уздцы, когда Сивый останавливался, плачущими глазами смотрел на своего мучителя. Потом Касьян увидел себя почему-то со стороны. И даже свою спину, покрытую куржаком. И еще он вдруг увидел, что нет над лицом спарщика белесого пара, и осторожно, почти крадучись, подошел к волокуше и тут только понял, что Гришка уже не дышит. Пугаясь, он заглянул Гришке в лицо и увидел, что глаза у того открыты и неподвижны. Касьян хотел прикрыть эти глаза, но мороз уже прихватил мертвые веки. Он хотел крикнуть, но крика не получилось, лишь вырвался дурной, как во сне, всхлип.
Он спал на ходу. Или бредил. Сон как бред. А он, Касьян, по-прежнему идет впереди коня, только идет уже не посредине ручья, сбился к левому берегу и вот-вот уткнется в кусты. Касьян остановил Сивого и, веря и не веря сну, покачиваясь, подошел к Гришке, опустился коленями в снег.
— Живой?
— Живой, — выдохнул Гришка. — Где мы?
Место Касьян не узнавал, но Гришке сказал как мог бодрее:
— Ты терпи. Близко нам.
— Я терплю, — слабо дышит Гришка. — Дрожит все во мне. Я уж несколько раз около рая покрутился. За последней справкой вернулся. Помираю, видно…
Касьян оглянулся. Кругом снег, черный лес и тусклые звезды над головой. Неподалеку полукругом сидят собаки и настороженно смотрят на людей. И почувствовал, как страшно он устал и что он скорее сдохнет, чем без отдыха доберется до Беренчея. Но не идти — нельзя.
— Сейчас, Гришка, сейчас. Сейчас дальше поедем, — шептал Касьян, стоя на коленях.
И Касьян поднялся и шел, шел час и еще час, шел и тогда, когда потерял представление о времени и способность, удивляться тому, что он еще жив и что он еще идет. Мозг у Касьяна уснул, и лишь какая-то часть его мучительно бодрствовала и не давала Касьяну упасть в снег, забыть, что на волокуше лежит Гришка.
Потом Касьян услышал лай собак. Эти звуки трудно пробились к сознанию Касьяна, и Касьян понял, что собаки лают уже давно и что ему нужно к чему-то приготовиться.
Тяжелыми руками он потянул из-за спины ружье, чтобы быть готовым к встрече с неизвестным, но услышал впереди фырканье лошади и человеческий голос.
Касьян поднял тяжелые веки. В глаза хлынул плотный яркий свет, глазам стало больно. Касьян снова прикрыл веки, но успел заметить, что около стоит кто-то большой и черный.
