Хозяйка дома появилась в дверях в белых джинсах, голубом, хорошо сидящем на ней свитере. Волосы завязаны конским хвостом, на лбу кудряшки, в меру наложена косметика.
Превращения одно за другим: дама, хозяйка дома, бесшабашная девушка, Демонстрация квартиры, дачи, яхты… Отдаёт ли она себе отчёт во всём этом? Может быть, её действия порождены бессознательным стремлением за несколько часов совместного пребывания пустить в ход всё, что месяцами не находило применения? Может, она и не подозревает о соблазне, который исходит от неё?
После того как они побывали на даче, Яна пригласила Люка на ужин, и он вновь оказался в её квартире. Потягивая вино из хрустального бокала, он думал о том, что договорился встретиться с Дирком Кройцманом в пивном баре «Шарфе Экке». Ему, парикмахеру Олафу Люку, следовало бы те-перь. встать, пролепетать слова благодарности и исчезнуть. Мир фрау доктор Готенбах был не его миром. Однако он продолжал сидеть: ведь можно открывать для себя и новые миры.
«Но в понедельник эта очаровательная женщина снова натянет белый халат, потом, озабоченная и усталая, либо вернётся в свою великолепную квартиру, либо останется на ночное дежурство. Врач и женщина всегда будут мешать друг другу. Не осложняй себе жизнь, Люк, встань, поблагодари и иди прочь!
А почему бы не помочь ей развеять одиночество? Не обязательно связывать с ней судьбу. Хотя это было бы неплохо. Разве они не могут подойти друг другу? А если помочь ей вернуться в ту жизнь, которая называется нормальной жизнью женщины? Нет! У тебя никогда не было обязывающих любовных связей. Иди-ка ты отсюда, пока не поздно!»
Он вспомнил, один фантастический фильм. В комнате собралась компания. Люди хотят покинуть комнату, но никому не удаётся пройти через дверь — удерживает какая-то невидимая магическая сила. Сначала это вызывает смех, удивление, затем — упрёки, истерические вспышки, взаимное духовное истязание.
Он поднялся почти одновременно с Яной, сделал шаг к двери, остановился и обнял её.
— Я люблю тебя, Яна.
Он не лгал. Это была правда момента, сиюминутная правда.
Через несколько недель по пути в Тюрингию Вольфрам Готенбах посетил свою сестру. Втроём они безмятежно провели выходные дни на садовом участке Яны и в понедельник вернулись в город.
Когда проходили мимо витрины магазина мужской одежды, Люк пошутил. обращаясь к Яне, которая повисла у него на руке:
— Сейчас я тебе покажу коллекцию образцов великолепных мужчин.
— Не вводи меня в искушение, — засмеялась она.
— Но именно этого я и хочу. — Он потянул её к витрине. — Посмотри-ка. Один шикарнее другого.
— Они выпучили глаза, как дохлые карпы.
— Зато какие у них костюмы, милая! А материал!.. Особенно вон тот, голубой, посмотри повнимательней, у него же цвет моих глаз!
— Действительно, — радостно подтвердила Яна. — А почему бы тебе его не купить?
Он поцеловал её в кончик носа и шепнул на ухо:
— Истуканы не разрешат мне взять его.
— Надо рискнуть.
Яна попросила брата пойти вперёд и занять для них места во дворце культуры, а сама вошла с Люком в магазин.
Вечером Готенбах ещё раз заглянул к сестре. Люка не было.
— Скажи, а где же Олаф?
— Вышел.
— В костюме, купленном тобой, но без тебя?
— У меня ночное дежурство.
Готенбах взял в ладони её лицо, приподнял.
— Боже мой, а я думал, ты счастлива.
— Я счастлива, — ответила она твёрдо.
— Посидим ещё пять минут, потом я провожу тебя в клинику. Ого! — удивился он, — Ты купила себе кассетный магнитофон?
— Это идея Олафа.
— Олаф! Олаф! — повторил он раздражённо. — Твой телевизор тоже его не устраивал? Ему нужен цветной, да?
— Дело ведь не в вещах. Когда я вижу, что он счастлив со мной, жизнь для меня прекрасна.
— Он даёт тебе деньги?
— Зачем это? Я сама достаточно зарабатываю.
— Давай всё же поговорим. Первое опьянение, как я полагаю, уже улетучилось, по крайней мере у него. Он всё чаще и чаще будет уходить из дома без тебя.
— Неправда! — возразила она. — То, что в одно прекрасное время первое опьянение улетучивается, это нормально. Но у него осталась ко мне глубокая симпатия, это же чувствуется.
— Любовь слепа, — сказал Готенбах почти раздражённо… — Яна, вы совершенно разные люди! По духовному миру, да и по характеру.
