Темноволосый паренек вышел в коридор.
— Идем, говорю! — обернулся он.
— А если там мертвецы? — донеслось из-за двери. — Слышь, Гарик, давай завтра…
— А если в глаз? Сейчас Ольга проснется — обоим прилетит.
— Вадим нас заловит.
— Вадим на кладбище с дядей Юрой водки нажрался. Спит. Не очкуй, Шурик.
Белобрысый медленно вышел в коридор. Здесь было довольно-таки светло: окна синеватыми квадратами отпечатались на полу. У самой стены оставалась не тронутая светом полоса — ребята, не сговариваясь, устремились к ней. Шли на цыпочках, хотя мраморные плиты по определению не могли скрипеть. Походка прекрасно передавала настроение ребят: Игорь шел осторожно, но уверенно, тогда как его друг Шурик плелся сзади с вялой обреченностью.
Детдом спал — не было слышно ни звука. Только иногда от окон прилетал еле заметный шелест: ветер сквозил в щелях рам. Детям, привыкшим к тому, что эти коридоры наполнены шумом и криками, такая тишина казалась странной. Игорь спиной чувствовал, что друг нервничает и в любой момент может сорваться — двинуть обратно. Он понимал: нужно отойти как можно дальше от спальни, и тогда Шурик, трус, побоится возвращаться один. Главное, довести его до первого этажа…
— Смотри! — прошипел Игорь.
— Чего?
— Вон, видишь? Во дворе.
Из крайнего, перед самой лестницей, окна был виден угол детской площадки у торца здания. Сейчас там, заехав передними колесами на газон, стояла машина, «Жигули»-«пятерка».
— Чья это? — В голосе Шурика прорезался интерес.
— Мусора у детдома дежурят, — повернулся Игорь. — Так что не боись.
— Мусора — волки! — возразил товарищ.
Но дело было сделано: по инерции Шурик начал спускаться вниз по лестнице. Вот и первый этаж. Игорь в два по-балетному плавных шага подкрался к углу и выглянул в коридор: никого.
— Чисто! — доложил он.
— Давай вернемся, — снова предложил Шурик. — Завтра сходим.
Он опасливо смотрел в темноту лестничного спуска, ведущего в подвал.
— Я тебе говорю, я участковому обещал, что проверю сегодня эту дверь! — гневно зашипел Игорь. — Понимаешь, баклан? ОБЕЩАЛ. Он ждет. Как я скажу, что наврал?
— А что он сам не хочет?
— Он не может. Вспугнет. Мы только поглядим — и назад. Чего ты как баба? Ведь почти уже дошли. Сейчас вон туда спустимся, и можно фонари зажечь.
— Ладно, давай. — Шурик вздохнул.
Они сбежали по лестнице вниз — через два пролета. Еще один поворот — и уперлись в железную решетку. Игорь включил фонарь. Это был даже не фонарь, а светодиод на зажигалке — такие стали совсем недавно продавать в ларьке на станции, и все пацаны сразу же обзавелись ими. Луч фонарик давал слабый и рассеянный, к тому же явно отдававший синевой. Но привыкшим к темноте глазам хватало вполне: было видно и крашенную в зеленый цвет решетку, и три ступеньки за ней, переходящие в короткий тамбур перед низкой дверью в кирпичной стене. Крайний прут решетки был прикован к кольцу в стене массивным замком.
— Посвети, — попросил Игорь, примеряясь пролезть между продольными прутьями.
Шурик достал свою зажигалку — его фонарик светил красным. Игорь несколько раз прилаживался, наконец голова его пролезла, он, втянув живот, протиснул верхнюю часть тела. Звякнула пряжка ремня — и все, он уже на той стороне.
— Давай ты. — Игорь осветил решетку.
— Прикинь, я застряну? — с мрачным юмором предположил Шурик.
— Да, прикольно будет. Ты толстый.
— На себя посмотри.
Шурик решительно приладился к решетке и практически без труда преодолел препятствие.
— Понял?! — с вызовом посмотрел он на друга.
— Молодец.
Ребята встали у обитой оцинкованной жестью двери. Шурик провел лучом фонарика по массивному штырю засова, задвинутого в стену.
— Видишь? Я тебе говорю, там мертвецы.
— Не гони, — возразил Игорь, но твердости в его голосе не было.
— А чего же они подвал с этой стороны запирают?
Дети шептались еле слышно — слова долетали до потолка невнятным шипением. В тусклом, каком-то болезненном свете синего светодиода копошились два одинаковых силуэта, отличавшихся только цветом волос: темная голова справа, белая — слева. И вдруг силуэты замерли: сверху, с лестницы, донеслись шаркающие шаги. Фонарики разом погасли.
