– Не очень. Соберись, девочка, потерпи еще немного, – голос конька Лазаро вдруг приобрел такие теплые родительские интонации, что Омелия неожиданно для себя чуть не расплакалась. Но сдержалась.
– Я постараюсь, – проговорила она. – Что мне, собственно, остается?! Ты опять уходишь?
– На некоторое время. Когда я появлюсь в следующий раз, будь готова: может статься, придется отправиться в путь.
Омелия вздохнула, глядя, как Лазаро вычерчивает взмахом передней ноги окно портала. Конек напоследок обернулся.
– Призраков не бойся,- сказал он. – Я оградил дворец от нечисти, так что только живые существа могут сюда проникнуть. Ворон пустынный залетитит ли, ежик там забежит. Из тех… И в шар смотреть станешь, погляди-ка что-нибудь про природу и дальние страны. Так, для общего развития.
Портал мигнул и погас. Омелия вновь осталась одна…
Шила в мешке и вправду не утаить. Хотя Виан и продержался со своими конями почти седмицу. Он отдавал себе отчет, что кони, какими бы чудесными свойствами ни обладали, в сарае все время стоять не могут. А потому выгуливал всю троицу по ночам. Кони, кстати, вели себя вполне обычно: ели, спали и обильно гадили. Только, к счастью для парня, отличались изрядным спокойствием, в отличие от кобылицы: не дичились, не кусались, не пытались вырвать недоуздок. В сарае они большую часть времени мирно дремали, а выпущенные на ночной луг, носились, как жеребята, подкидывали задами, негромко, но восторженно ржали. Конек имел на златогривых какое-то тайное влияние: стоило горбунку свистнуть, как расшалившиеся кони немедленно подбегали и вставали рядышком, позволяя Виану забрать их и отвести обратно в сарай.
Как ни старался Виан ускользать из избы тишком и так же возвращаться, день на четвертый братья заметили его ночные отлучки. К счастью, как понял парень, нечаянно подслушав обрывок разговора, причину подобного поведения Сил и Драп однозначно видели в некой неизвестной девке и безуспешно гадали, какая из знакомых польстилась на их непутевого братца. «Непутевый братец» вздохнул с облегчением.
Еще три дня спустя Драп, за которым, к слову сказать, особой тяги к хмельному не водилось, заглянул к знакомому в соседнюю деревню. И к некоторому удивлению, довольно быстро захмелел и, возвращаясь домой, свернул не туда. А сообразил это, лишь буквально уткнувшись в шершавые доски торчащего посреди луга сарая. Оттуда ощутимо пахло лошадьми.
– О, – нетрезво обрадовался сбившийся с пути Драп, – и здесь люди живут!
Он постучал по старым доскам, но в ответ услышал лишь переступь конских копыт и тревожное фырканье.
– Не пускаете? – возмущенно вопросил Драп у глухой стены. – Ну и ладно! Ну и правильно, нечего всякую пьянь в дом к добрым людям пущщать! А я и здесь переночую…
И он устроился прямо под задней стенкой сарая. Кони настороженно заржали прямо над его головой, но Драп уже почти не обращал на них внимания.
– Спокойной ночи, лошади, – сообщил он с той стороны небытия.
Утро разбудило Драпа, кольнув под ребра холодком и брызнув для скорейшего пробуждения в лицо росой. Мужик вскочил, отряхиваясь и ошалело глядя по сторонам в попытке понять, где он и как в этом месте очутился. Утренняя роса (недаром ведь ее почитают целебной) обладает сильным бодрящим действием, особенно когда затекает одновременно за шиворот и за пазуху. Вспомнился и вчерашний визит к приятелю, и возлияния по поводу какой-то удачи в жизни хозяина дома, и возвращение в потемках. Дальше воспоминания, изъеденные бражными парами, истончались и истлевали. Как он оказался именно здесь, под стеной сараюги, Драп припомнить не мог и собственного утешения ради решил, что это Луговой его попутал. А что, этот бес не уступит и лесному хозяину по части мелких пакостей, которые он творит над одинокими путниками! Хорошо еще, не завел куда похуже – тут все-таки местность знакомая, родная, да и до дома на самом деле рукой подать. За стенкой сарая что-то зашевелилось, раздалось негромкое фырканье, и Драп вспомнил, что ему и вчера померещились лошади. Но кому может прийти в голову держать коней в сарае на отшибе? Бродяга какой-нибудь, нанявшийся подбатрачить в деревне, поставил свою полудохлую клячу? Или кто из селян решил подзаработать, купив коня подешевле, чтоб потом продать подороже, а барыш пронести мимо тещиной кубышки? Может, кто лошадь на торг вел, да заночевал по дороге, в темноте не углядев, что до деревни менее переклада
