А теперь, – - конек старательно почесался задним копытом, – поесть бы чего.
И он скорбно вздохнул.
Виан между тем, не тратя времени даром, взял косу и отправился за свежей травой.
– Ты коси там, где клеверу больше, – напутствовал его конек.
Когда парень вернулся с охапкой травы, конек задумчиво сидел по-собачьи на пороге сарая. Виан прошел внутрь, желая накормить красавцев-коней, а заодно и осмотреть их, пока еще не стемнело.
Кони стояли смирно, хотя и следили за Вианом диковатыми глазами, настороженно прядая ушами. От руки не шарахнулись, а почуяв в кармане парня подсоленную ржаную корку, дружно ткнулись Виану в плечо мягкими бархатистыми храпами. Парень разломил угощение пополам, а когда оно было благосклонно и несколько чопорно схвачено двумя парами черных губ, принялся осматривать четвероногих красавцев.
Кони были рослыми, пожалуй, побольше шестнадцати ладоней – не чета местным крестьянским лошадкам, – с тонкими, но крепкими прямыми но гами и изящными шеями. Темно-бурая шерсть была словно только что вычищена – лежала волосок к волоску, а хвосты и гривы ниспадали светлыми волнами, без единого колтуна. Виан, может, и не был знатоком лошадей, но искренне залюбовался этой парой, вполне сознавая, что на сельском подворье таким красавцам не место. Можно, конечно, подержать их здесь – но долго ли утаишь этакое шило в мешке? Хорошо, если конокрад какой не прознает, но по округе разговоры точно пойдут.
Странный ушастый конек, видимо, разгадал его мысли.
– Иди-ка ты спать, парень, – сказал он, – утро вечера мудренее. За ночь никто коней не сведет, это я обещаю, а там посмотрим.
Он отвернулся от Виана, ткнулся в траву и принялся жевать с нескрываемым отвращением.
– Буду я тебя звать Коньком-горбунком, – решил Виан.
– Что? – конек чуть не поперхнулся клевером. -Почему горбунком?
– А впрочем, – согласился он, скосив глаз на собственную горбатую спину, – хоть горшком зови, только в печь не сажай. Но вообще-то мне больше имя Лазаро нравится.
– Ненашенское какое-то, – усомнился Виан. -Инородное.
– Так и такие зверьки, как я, – - хмыкнул конек, – в ваших краях нечасто попадаются, полагаю.
– Это точно, – согласился Виан.
Конек снова принялся за траву.
– О, Великая лунная мать, – простонал он с набитым ртом. – Как же я не люблю лошадиный корм! А ничего другого желудок не принимает. Ты, парень, мне завтра хоть горбушку ржаную принеси, а то совсем невмоготу.
– Принесу, – честно пообещал Виан, плотно затворяя дверь сарая.
– А он симпатичный – этот твой Виан, – вынесла свой вердикт Омелия. – Только я все равно не понимаю, чего ты добиваешься! Сам же сказал, что мне прямая дорога в постель к тамошнему царю, -девушка кивком указала на лежащий на столике хрустальный шар.
Принцесса сидела в резном кресле и с удовольствием беседовала с коньком, час назад неожиданно выскочившим из портала. Пообвыкнув жить отшельницей посреди городских руин, она только теперь почувствовала, насколько стосковалась по человеческому голосу.
– Ну, нет, такого я не говорил! – возмутился Лазаро.
– В открытую – нет, – согласилась Омелия. – Но выйти за царя замуж ты предлагал, а это то же самое.
– И вообще, чего это ты подняла постельную тему? – удивился Лазаро.
– А я в шар твой смотрю. Иначе одичала бы совсем! И так уже голоса мерещатся.
– Но в шаре же не только чужие опочивальни увидеть можно, – конек на всякий случай заглянул в клубящееся хрустальное нутро.
А я не только в них и смотрю. Но, во-первых, – принцесса загнула тонкий красивый палец, -ты мне велел поприсматриваться к угориискому владыке, а он проводит в спальне значительную часть времени. И, как правило, не один. А во-вторых, это, как выяснилось, та область, в которой я могу узнать довольно много нового.
Лазаро лишь сокрушенно покачал головой.
– Слышала б тебя твоя мать! Что бы она сказала!
Впрочем, наверное, ничего бы не сказала.
– Ты мне так и не объяснил, – напомнила Омелия, – про этого деревенского парня.
– Он – часть плана, – насупился конек. – Не спрашивай, ради Девы-Хозяйки Пустыни и ЛесногоДеда! Придет время – все объясню.
– И долго мне тут сидеть затворницей?
