Заметив мой взгляд, демон зарылся рукой в мои волосы, пальцами массируя кожу головы и заставляя в блаженстве прикрывать глаза, и поцеловал так, что моя душа улетела куда-то высоко-высоко, напевая о нашей любви.
— Оставайся у меня, Дея… — пленительные губы демона шептали в самое ведьминское сердце.
Вот та капелька! Да-да, во-он та! Вроде капелька мозгов, да?
Фу-у-ух, остались ещё…
Собираем эту капельку, разбавляем здравым смыслом, жизненными принципами и тому подобной лабудой, как мне сейчас кажется, и просим свободы.
Свободы не даёт? Хм, ну пусть тогда в общежитие провожает!
Не хочет… Говорит — прикроет, никто не узнает, гном не подкопается…
Где там наш коктейль «Нравственность»? Вот он? Отлично! Вот на нём и сосредоточимся!
Обещает, что будет вести себя прилично? А мы верим? Неа, не верим…
Всей ведьминской душой чуем подвох!
Если он будет вести себя прилично, то я, как самая настоящая ведьма, не могу остаться без ответа спровоцированной, правда? Правда.
Поэтому собираемся, целуемся — только капельку, а то точно останемся! — и топаем к общежитию. Топаем! Да хватит по всем углам целоваться, Дея!
Демон, ну ты-то куда? Девичья нравственность — очень хрупкая субстанция! Её, между прочим, очень тяжело оставить нетронутой!
Вот, молодец! Ведьма сама себя не похвалит — считай, прокляла.
Добралась целёхонькой!
Счастливая, зацелованная, вся такая… в романтическом беспорядке и с ураганом чувств в душе … я ввалилась в нашу комнату и замерла на месте.
Там царил хаос: кровати перевёрнуты кверху ножками, вещи выпотрошены из шкафа и разбросаны по всему полу, бутылочки с заготовленными зельями от простуд и других лёгких недугов переколочены, а осколки от пузырьков отливают всеми оттенками радуги под светом покосившейся лампы на потолке. Силька сидит на единственном уцелевшем стуле, уронив голову на руки, а лицо закрывает водопад рыжих кудряшек.
— Силька! — подлетела я к ней, опускаясь на колени. — Что произошло?
Она медленно подняла голову и я сквозь рыжие локоны волос увидела её карие, полные слёз глаза.
— Фабиан, — ответила она и тут же место слёз в её глазах заняла жгучая испепеляющая ненависть, заставлявшая гореть взгляд нездоровым блеском. — Узнал о зелье и решил отомстить, собака бесстыжая.
— Но как? — удивилась я: никто кроме нас не мог ему рассказать…
— Да выдерни леший мой язык, сама виновата!
Силия начала кусать губы, отводя взгляд в сторону. Я молчала, не торопя подругу с рассказом… А куда было уже торопиться — вокруг бедлам… Если только на уборку, но кто в здавом уме хочет убираться?
— Ты же помнишь, что дорога от прорехи в заборе до ведьминского общежития проходит рядом с общежитием нимф?
Я быстро-быстро закивала, жаждая узнать продолжение.
— Так вот, я как раз проходила мимо, когда прямо передо мной из окна второго этажа вылетели сначала штаны, затем майка, а после, планируя по ветру, синие трусы в белую косточку.
— В белую косточку? — не могла после таких слов не перебить подругу я.
— Да, в такую крупную… Я даже рассмотреть успела… — кивнула Силия. — Сама понимаешь, что после такого начала представления я, как любопытная особа, обязана была досмотреть его до конца. Обменяю я это любопытство, Дейка, завтра же обменяю! А то оно зашкаливает, да всё не в том месте!
— Силька, не томи, говори уже, что дальше, я свое любопытство тоже уже сдержать не могу — галопом скачет!
— Так я и рассказываю… Из открытого окна раздавались крики, визгливый женский голос прервался мужским утробным рычанием и уже через секунду в оконный проём высунулся разозлённый Фабиан… И я поняла, полёт чьих вещей мне удалось лицезреть.
— Ну да, косточки на трусах сомнений не оставляли… — заметила я. — А дальше?
— Фабиан, когда заметил меня, замер, стушевался, но потом, представляешь, оборотнюка треклятый, подмигнул мне и заявил: «Детка, что поделать — я популярен». На что блондинистая нимфа, высунувшаяся из того же окна, разоблачила эту наглючую морду: «Девушка, не верьте, товар испорченный, с браком — не работает!»
Я хохотнула, но ждала продолжения, и Силька продолжила:
— Конечно, после такого я не смогла сдержаться и крикнула ей в ответ:
