— А если бы они и сделали химическое оружие, тогда что? — Любу почему-то задел этот вопрос.
— Люба, как же Вы не понимаете, это же негры в Африке! Потравили бы они друг друга газами…
Люба только открыла рот, чтобы возразить по поводу негров в Африке, но в разговор вмешался Дима Серёгин.
— Подъезжаем к таможне, — сказал он, вставая из-за стола, — так что пойдём мы на свои места. Спасибо Вам большое за угощение.
— Что ж, был рад познакомиться, — ответил Моррисон, — моя визитка у вас есть. Если смогу быть чем-то полезен — обращайтесь, милости просим…
Дима почти вытащил Любу в тамбур. За ними шёл Андрей Кузнецов.
— Очень странный тип, — почти орал он в ухо Любе, пытаясь перекричать стук колёс поезда, — не понравился он мне, ой, как не понравился.
— По-моему, обычный буржуй, — передёрнула плечами девушка.
— Не скажи. Я чую, что дело нечисто. Что ему от тебя нужно? И зачем он полез в дело Виталика? Всё это более чем подозрительно.
— Ты думаешь?
— Да. Более того, я думаю, нам стоит не ехать до Москвы, а выйти в Туле и сесть на электричку.
— Дим, это уже совсем перестраховка, — вмешался Андрей.
— Ладно, до завтра подумаем ещё. Но я настаиваю.
Поздно вечером они проехали украинскую границу, потом российскую, и проснулись уже между Курском и Орлом.
— Давайте решать, — сказал Димка.
— Ты не передумал?
Он покачал головой.
В Туле они вышли из поезда на перрон, Дима завёл друзей за хозяйственные постройки, и там они стояли, пока поезд не тронулся с места, после чего пошли к пригородным кассам.
Моррисон, конечно, не собирался перехватывать их на платформе в Москве. Но кто же знает, когда предосторожность окажется излишней…
* * *
Артюхин прекрасно понимал, что активисты оппозиции не послушаются его предупреждений и попытаются всё-таки добраться до Петербурга и принять участие в антисаммите.
Значит, их надо было перехватывать по дороге.
Со второй половины июня Артюхин остался без выходных.
Операция «Заслон» вступала в решающую фазу.
Сотни, если не тысячи, фамилий, внесённых в «чёрные списки» по всей стране, отмечались в базах данных железнодорожных, авиационных и автобусных перевозок. «Экстремистов» ждали — на вокзалах, на автостанциях, в вагонах поездов.
В такой обстановке брать билет по своему паспорту было бы безумием.
Начало шествия по Невскому проспекту было назначено на час дня субботы.
У студентов Любы и Димы были каникулы, и они могли выехать из Москвы заранее, но Андрей только устроился на очередную работу и в пятницу был занят до пяти вечера.
За неделю до положенного срока трое собрались на лавочке около подъезда, где жила Люба Измайлова.
— Да мне плевать! — кипятился Кузнецов. — Я всё равно поеду. Поездом, в открытую. Пускай снимают!
Димка только пожал плечами.
— Тогда поедем вместе? — предложила Люба.
— Это глупость, — возразил Серёгин.
— Тогда мне тоже плевать! — заявила она.
…Дима уехал в одиночку из Москвы в Петербург на перекладных электричках дней за пять до назначенного срока, и вскоре Люба получила СМС-сообщение, что он добрался благополучно.
Люба и Андрей встретились на «Комсомольской» около семи часов вечера пятницы.
Ленинградский вокзал выглядел как на осадном положении. Столько милиции в одном месте она, пожалуй, видела только в дни терактов в Москве — после взрывов в метро или, скажем, во время захвата «Норд-Оста» чеченскими боевиками.
Они купили билеты за двадцать минут до отхода поезда в надежде оставить противнику минимум времени, чтобы сориентироваться.
У выхода на перрон цепью стояли омоновцы с собаками.
— Фигня война, главное — маневры, — шёпотом сказал на ухо Любе Андрей после того, как они медленно миновали цепь и вышли на платформу, — главное — выглядеть уверенно и не обращать на них внимания.
Девушка кивнула.
За пять минут до отправления поезда они лежали на двух верхних полках плацкартного вагона и практически не разговаривали, чтобы не привлекать внимания пассажиров и проводников.
Проехали Тверь.
— Может, уйти в другой вагон? — шёпотом спросила Люба, убедившись, что соседи заснули.
— По-моему, это паранойя, — ответил Андрей, — в Туле уже выходили из поезда, помнишь? Давай ехать спокойно…
