Тот постучал в дверь кабинета уже минут через пять. Этот угрюмый, давно не бритый тюремщик с одним кружком в черных петлицах был, видимо, исполнительным служакой. Но и он, получив приказание устроить свидание заключенного камеры № 83 с прокурором из областной прокуратуры, не сразу козырнул «есть». Некоторое время он недоуменно глядел на своего начальника, видимо, не уверенный, что правильно его расслышал. И только когда тот, отчетливо выговаривая слова, повторил: «Проводите товарища прокурора к подследственному Степняку из восемьдесят третьей!» — медленно поднял руку к козырьку. Но так как выражение недоумения и даже растерянности не сходило с угрюмой физиономии начальника отделения политических, то майор также отчетливо произнес фразу, услышанную им сегодня от одного из главных руководителей местной службы госбезопасности:
— Мы обязаны неукоснительно выполнять законные требования прокурорского надзора! — К нему вернулось выражение его обычного благодушия. — Очень рад, что наш новый прокурор по надзору, несмотря на молодость, оказался таким настойчивым и энергичным человеком, — и он протянул Корневу пухлую руку. — и все же сожалею, что вы так неосторожны. Существуют заболевания, против которых мытье рук с мылом не очень-то помогает…
— Что вы имеете в виду? — нахмурился прокурор.
— Да вот то, что вам не следует забывать об опасности заражения…
— Постараюсь не забыть, — хмуро ответил Корнев.
— Вот и хорошо, — хохотнул майор, провожая его до двери.
Но когда через минуту он набирал какой-то номер на диске своего городского телефона, никакого благодушия лицо толстого тюремщика уже не выражало:
— Товарищ комиссар третьего ранга! Докладывает начальник тюрьмы номер один.
* * *
— Со мной! — сказал начальник спецкорпуса после того, как на его звонок у ворот в стене, окружающей этот корпус, открылось окошечко, через которое выглянул дежурный вахтер. — Со мной! — повторил он у единственной, тоже наглухо запертой, входной двери огромного пятиэтажного здания. Бесчисленные ржавые «козырьки» на квадратных окнах его унылого, выбеленного известкой фасада делали спецкорпус каким-то угрожающе мрачным. Тут тоже было оконце в двери, а за ним вооруженный вахтер. Пропустив вошедших, он сразу же запер дверь снова. Корнев поймал себя на том, что лязганье засова он слышит здесь как-то иначе, чем такой же звук на двери амбара или погреба, и тут же отнес это за счет нервного напряжения, в котором сейчас находился и которое он тщательно скрывал от своего провожатого. Впрочем, это состояние не мешало ему думать и наблюдать.
Внизу находилась довольно просторная дежурка с зарешеченным окном, «пирамидой» для винтовок и заляпанным чернилами столом, за которым сидел дежурный по коридору. Под окном на длинной скамейке томились от скуки четверо хмурых парней в форме. Все пятеро с удивлением уставились на человека, не бывшего, по-видимому, ни арестованным, ни тюремщиком.
— На четвертый этаж! — сказал корпусной дежурному.
Тот еще раз с плохо скрываемым удивлением взглянул на Корнева, и все трое начали подниматься по грязной металлической лестнице. Высоко поднятые зарешеченные окна в толстой стене делали ее похожей на лестницу какой-то башни. Как и окна дежурки, «козырьками» они забраны не были, но света всё равно давали мало. Стекла, не мытые, видимо, со дня строительства корпуса, были густо покрыты пылью и затянуты паутиной. На лестнице стоял прочный, похоже навсегда тут устоявшийся запах скверной пищи и давно не чищенной уборной.
На площадке четвертого этажа на кнопку у двери нажал уже дежурный по корпусу. В ней отворилось неизменное оконце, и в него выглянуло очередное хмурое и настороженное лицо. Было слышно, как надзиратель щелкал за дверью ключом в замке и лязгал засовом, но отворилась она только после того, как дежурный с лестницы отпер своим ключом еще один замок. Надзиратель, оказывается, сам был заперт на своем этаже. Вот для чего им понадобился дежурный по корпусу! Нетрудно было догадаться, и чем вызваны такие порядки. Даже в случае, если какие-нибудь отчаянные заключенные сумеют вырваться из своей камеры, связать или убить надзирателя, к выходу из корпуса они добраться не смогут. Корнев делал свои открытия, не подавая вида, что всё ему здесь в диковинку. К этому его обязывала должность тюремного инспектора.
