— Но именно для выполнения своего служебного долга я и явился сюда, — сказал Корнев.
— Да, да, конечно, — поспешил согласиться майор. Он имел в виду только то обстоятельство, что в то время как надзиратель, например, не может не явиться на очередное дежурство, прокурор вправе свое свидание с заключенными отложить до более подходящего времени. Это вряд ли что изменит по существу дела, но крайне не желательно именно потому, что у подследственного, к которому хочет пройти товарищ Корнев, врачи тоже подозревают какое-то заразное заболевание.
— Но в таком случае он должен быть переведен в тюремную больницу.
Начальник тюрьмы пояснил, что это обязательно только в случае, когда заболевший заключенный не один в своей камере. Но Степняк, как особо важный государственный преступник, содержится в одиночке. Таких больных, если нет необходимости в хирургическом вмешательстве или неотрывном медицинском наблюдении, лечат обычно на месте. И их камеры до дезинфекции превращаются, если болезнь заразная, в место, куда постороннему лучше не заходить. Имея это в виду, начальник тюрьмы успел даже посоветоваться со своим главным врачом по телефону о переводе арестованного в комнату для свиданий подзащитных с их адвокатами. Товарищ прокурор ничего, вероятно, против такого варианта не имел бы. Но главврач решительно возражает. Будут нарушены санитарные правила, и подобное путешествие может оказаться весьма вредным для больного…
В заплывших глазках майора сквозила почти нескрываемая ирония. Ловкая ложь вряд ли была им придумана только что. Скорее это был уже давно испытанный способ вежливого отказа пропустить дальше ворот тюрьмы ее правомочных, но нежелательных посетителей. И был он рассчитан не столько на их легковерие и трусоватость, сколько на способность понять, что дальнейшая настойчивость тут неуместна. Однако прокурор вправе отклонить любые попытки отговорить его от свидания с заключенным. В положении об обязанностях инспектора тюрем о необходимости охраны его здоровья ничего не сказано. Поэтому он будет требовать пропуска в Спецкорпус даже в случае, если этот хитрый толстяк заявит, что там будет холера или бубонная чума…
— Чем именно болен арестованный Степняк?
— Врачи еще не установили этого точно. Но что-то кишечное. Возможно даже, что брюшной тиф.
— Ну, это не так опасно. Я ведь не собираюсь ни здороваться с больным за руку, ни есть с ним из одной миски…
Теперь мысль о том, что наружность обманчива, промелькнула уже в голове начальника тюрьмы. Он смотрел на молодого прокурора с любопытством благодушного волкодава, наблюдающего поведение не в меру храброго щенка. Поди ж ты! С виду школяр из старших классов, а гляди, какой настырный! Впрочем, настырность эта, наверное, больше от жизненной неопытности и излишне серьезного понимания своих прокурорских прав. Ошалел малый от чувства только что полученных формальных полномочий и играется с ними, как мальчишка, в руки которого попал не стреляющий пистолет. Но за размахивание даже таким пистолетом, тоже случается, бьют морду. Когда после звонка из тюрьмы своего помощника майор беседовал по этому поводу с одним высокопоставленным лицом из областного управления, комиссар госбезопасности только пожал плечами. Посещение тюрем посторонними, даже если они на это уполномочены, крайне нежелательно сейчас по санитарным соображениям. Майор это, конечно, знал. Он просил совета на случай, если прокурор будет настаивать на своем требовании. Тогда, сказал комиссар, начальник тюрьмы должен удовлетворить это требование.
— Мы обязаны уважать права прокуратуры, основанные на нашей Конституции, — подчеркнул он, пристально посмотрев на майора.
— Есть уважать прокурорские права! — ответил тот вполголоса, поднявшись с места. Как всегда в таких случаях, ничего в этом разговоре названо своим именем не было.
— Значит, вы настаиваете на немедленном свидании с подследственным Степняком? — медленно проговорил начальник тюрьмы, потирая двойной подбородок и пристально глядя на Корнева.
— Да, настаиваю…
— Так… — хозяин кабинета так же медленно протянул руку к трубке внутреннего телефона, одного из двух стоявших на столе. — Пятый! — вызвав Главный корпус, он приказал его начальнику немедленно явиться к нему.
