— Мисс Толливер там сейчас не живет. — Шарлотта смущенно потупилась. — Там живу я.
— А кто вы такая?
Шарлотта все ему объяснила.
— Мисс Баттерфилд, — спросил Барнаби, начиная выказывать нетерпение, — что же вам от меня-то нужно?
— Ничего. Просто я считаю, что это очень хороший дом. Хотите его посмотреть? Я думаю, Дункан Толливер будет там вечером…
— Что?! Вы представляете себе, что для меня значит встретиться с этим человеком?! Во сколько он там будет? Вот, пишите адрес.
Шарлотта склонилась над столом и, чувствуя, как сердце ее забилось от радости, аккуратно записала адрес Толливер-хауса. Она заметила, что Барнаби недоверчиво сверлит ее взглядом.
— А почему вы думаете, что Толливер будет там вечером? — спросил он.
"Потому, — подумала Шарлотта, — что он обещал меня замучить, если я не уеду, а я не уезжаю". Но Барнаби она с милой улыбкой объяснила:
— Он говорил мне, что скорее всего заглянет.
Барнаби побарабанил пальцами по своему заросшему бородой подбородку.
— Знаете, он не особенно будет рад мне.
— Возможно.
"Он будет в ярости", — подумала Шарлотта.
— Толливер заподозрит заговор, как только я появлюсь.
— Видите ли, мистер Барнаби, я преподаю кулинарию. Сегодня вечером у меня первое занятие. Я буду рассказывать рецепт домашнего хлеба, который узнала от мисс Толливер. Вы бы могли сделать вид, что хотите написать о доме и о "другой ветви родового древа". Мне не хочется, чтобы о мисс Толливер пошли лишние разговоры, но я уверена, что ей будет приятно, если ее дом признают достоянием Нашвилла.
— К которому часу быть?
— К семи тридцати.
— Я приеду.
Шарлотта с облегчением вздохнула. Спустя пять часов она сидела, съежившись от страха, в кресле эпохи королевы Анны в нижней гостиной. Она не договорилась с Барнаби о том, как он будет действовать, а значит, репортер поступит по своему усмотрению. Он приедет, и ее ученицы захотят увидеть библиотеку Толливеров… Дункан предстанет перед ними, и Барнаби напишет историю о человеке, желающем купить "Нашвиллскую телеграмму", от которой полгорода надорвет животы.
Тельма Толливер вряд ли будет этому рада.
Дункан тоже. Но какое ей дело до того, будет или не будет рад Дункан? Он неделю не давал ей жить!!! Требовал, чтобы она уехала!! Обвинял в мошенничестве! Поцеловал ее. Привел в восторг…
Шарлотта допила херес. Поздно дуть на воду. Если она позвонит сейчас Барнаби, то он заподозрит что-то неладное. Ладно уж, Тельма, скорее всего, поймет ее. Но что будет, если она разозлит Дункана Толливера еще больше?!
Громкий стук в дверь заставил Шарлотту вздрогнуть. Она впустила в дом Питера Барнаби, фотографа из газеты, которого он привел с собой, и испуганную женщину средних лет, записавшуюся на полуторамесячные курсы южной сельской кулинарии.
В семь тридцать пять все были в сборе, и Шарлотта повела свой кружок наверх, рассказывая по дороге легенду библиотеки Толливер-хауса. На этот раз ноги сами несли ее, хотя она и не хотела в этом признаваться, убеждая себя, что ничего смешного во всем этом нет. Открывая раздвижную дверь, она решила больше не говорить, что еще не заходила в библиотеку. Пусть увидят все сами, решила она.
В библиотеке было тихо, мирно тикали часы в стиле ампир, генерал поглядывал с портрета над камином. Шарлотта рассказывала об обстановке, с беспокойством ожидая появления личности в военной форме, кожаных сапогах и с саблей на боку, а ее гости начали проявлять нетерпение. Фотограф вышел, Питер Барнаби нахмурился и стал подозрительным.
Сжав кулаки в карманах фартука, Шарлотта решительно отвела всех снова вниз и начала урок кулинарии. Она сказала вступительное слово и быстро перешла к теме занятия — разные сорта южного хлеба.
Ученицы были так довольны своим первым занятием, что Шарлотта даже чуть не забыла о приглашенном журналисте. Барнаби сверкал глазами из-за бороды, как из-за забора, барабанил пальцами по колену, выходил вместе с фотографом, съел больше всех хлеба, испеченного по рецепту мисс Толливер, а когда ученицы ушли, подошел к Шарлотте.
— Вас спас ваш хлебушек и ежевичный джем, барышня… — прорычал он. — В следующий раз заморочьте голову кому-нибудь из раздела домоводства, ясно? Потому что я и строки не смогу написать о ваших кулинарных курсах.
