— Минуту,— сказал он.
Хозяин квартиры подошел к столику, на котором стоял телефон. На нем лежала рукописная телефонная книжка. Курский открыл ее на букве «С» и прочитал запись.
— Вот,— произнес Курский,— соседка Вера Петровна. Здесь два ее телефона. Один номер соседней квартиры, а второй в Озерках, где она сейчас.
Оперативники переглянулись.
— Не понял,— сказал Дукалис.
— Она что, здесь не живет? — спросил Соловец.
— Нет, соседка живет в Озерках,— объяснил Курский.— Там у нее однокомнатная квартира. А эту она сдает.
— Кому сдает, не знаете?
— Нет, но догадываюсь.
— И кому же?
— Я однажды проходил по Лиговскому, мимо Московского вокзала и видел, как она толкалась среди бабок, которые приезжих ловят. На ночь — на две переночевать.
— Значит здесь ночуют разные люди?
— Да, и я несколько раз видел, как она их в квартиру приводила.
В коридоре вновь появилась Ирина Курская.
— Я готова,— сказала она.
— Спасибо большое,— обратился Соловец к Курскому.— Вы нам очень помогли.
Все, что можно, оперативники выяснили. Пора было возвращаться к праздничному столу в квартире капитана Ларина.
Милицейский «уазик»понесся по улицам заснеженного города. Метель, кружившая по улицам, едва поспевала за машиной. Разноцветные огни пролетали мимо, теряясь в бездонной пропасти новогодней ночи.
— С этой бабкой надо будет поговорить,— сказал Соловец.
— Надеюсь, отложим до завтра, Георгич? — забеспокоился Дукалис.
Он уже изрядно проголодался и не мог дождаться встречи с накрытым столом.
— Почему же до завтра? Сейчас отправим тебя в Озерки, и будем держать связь из андрюхиной квартиры,— предложил Соловец.
Дукалис махнул рукой.
— Не шути так, Олег,— сказал он.
Вскоре машина с оперативниками подъехала к дому Ларина...
В первый послепраздничный день подполковник Петренко, которого подчиненные за глаза называли Мухомором, вызвал к себе Соловца. Майор еще не до конца пришел в себя после отшумевшего праздничного веселья и, когда он шел по коридору в сторону кабинета шефа, его изрядно «штормило». Впрочем, вид Мухомора окончательно протрезвил оперативника.
— Здравствуйте, Юрий Александрович,— сказал Соловец, войдя в кабинет,— с прошедшим праздником вас.
Подполковник улыбнулся.
— И тебя тоже. Садись.
Майор сел напротив начальника. Петренко посмотрел на помятый вид своего подчиненного и покачал головой.
— Ну как встретил Новый год? — спросил он.
Соловец пожал плечами.
— Как всегда... Елка, выпивка, подарки.
— Вот-вот, насчет подарков как раз хочу с тобой поговорить.
— Слушаю, Юрий Александрович.
Мухомор вынул из ящика стола увесистый конверт с иностранными марками и штампами.
— Немецкие товарищи прислали,— сказал он.
Соловец не сразу понял, о чем идет речь.
— Какие товарищи? — спросил он.
— Ты помнишь выставку служебных собак в прошлом году?
— Помню.
— А тех двух немцев, которые овчарку-чемпиона привозили?
— Помню. Макс и Гюнтер. Полицейские из Мюнхена.
Мухомор протянул конверт Соловцу.
— Подарок на Новый год нам преподнесли. Открой, посмотри.
Майор вынул из уже открытого конверта несколько листков, на которых было что-то напечатано мелким шрифтом на немецком языке. Кроме текста на листках имелись рисунки со стрелочками и цифрами.
— Что это? — спросил Соловец.
— Инструкция,— объяснил подполковник.
Он поднялся, подошел к окну и жестом пригласил Соловца встать рядом.
— Иди-ка сюда,— сказал Мухомор.
Майор подошел к окну.
— Видишь ящик во дворе?
В углу двора стоял огромный, в полтора человеческих роста ящик, аккуратно сколоченный из досок.
— Вижу,— ответил Соловец.
— Там в ящике мебель. Специальный шкаф для бумаг, разработанный с учетом нашего российского менталитета.
Майор не верил своим ушам.
— А в инструкции написано, как его собрать,— продолжил подполковник.— Даю тебе три дня. Постарайся, чтобы ровно через этот срок шкаф стоял на этом самом месте.
Мухомор показал на пустующее место возле стены.
— А если не войдет?
— Сделай так, чтобы вошел.
Соловец еще раз взглянул на листы с инструкцией.
— А где же перевод? — спросил он.
— Перевода, к сожалению, нет. Но я это предусмотрел.
Мухомор снял с полки небольшой пожелтевший томик.
— Вот,— сказал он,— русско-немецкий разговорник. Остался с войны. Изучай, заодно язык подтянешь.
