Бонд возмутился:
— В которой пока что никаких психопатов никуда не выбирали и ко власти не допускали. А наша система построена так, что если такое и случится, то она же — хотя, надо признать, иногда с небольшим опозданием — сама и выправит положение вещей.
Девушка дружески хмыкнула.
— Ладно, извини. В каждой стране свои недостатки. — Ривка прикусила губу, на секунду задумавшись о чем-то своем. — Поверь мне, пожалуйста, Джеймс. У меня вправду есть один козырь. Если хочешь, назови это «особо секретные данные». Мне нужно, чтобы ты был на моей стороне.
«Подыгрывай, — решил для себя Бонд, — И хотя ты почти уверен в ее искренности, заглотни наживку только на девяносто девять процентов и будь настороже».
Вслух Бонд ответил:
— Ну, хорошо. А как же насчет остальных? Как насчет Брэда и Коли?
— Брэд и Коля играют по крупному. И я не уверена, играют ли они вместе или друг против друга. Они вполне серьезные люди, и все же недостаточно серьезные. Звучит глупо? Парадоксально? Но это правда. Да ты сам понаблюдай за ними. — Ривка посмотрела ему прямо в глаза, словно пытаясь загипнотизировать, и вкрадчивым голосом заговорила: — Послушай, у меня создалось ощущение — чисто интуитивное, — что либо у ЦРУ, либо у КГБ есть что-то, что они хотели бы замять. Что-то, связанное с НСДА.
— Голову дам на отсечение, что у Коли, — тихо произнес Бонд. — Ведь это КГБ пригласил нас. Это к нам КГБ обратился с просьбой — к США, Израилю и к Великобритании. И я подозреваю, что они обнаружили нечто большее, нежели простую утечку оружия в НСДА. Это «нечто» может оказаться лишь частью проблемы утечки, но что если все гораздо серьезней? И ужасней?
Ривка пододвинула свое кресло поближе к сидящему на кровати Бонду.
— Ты хочешь сказать, что они натолкнулись на утечку оружия и на что-то, что им никак не утаить?
— Это теория. И довольно крепкая.
Ривка находилась так близко от Бонда, что он почувствовал, как она пахнет: ее духи, плюс натуральный аромат привлекательной женщины.
— Только теория, — повторил он. — Но возможная. Ведь все это как-то не в духе КГБ. Они ведь обычно такие скрытные. А теперь вдруг сами объявляются и просят о помощи. Уж не втягивают ли они нас в какую-нибудь историю? Не водят ли они нас за нос? Не получится ли так, что когда эта правда, или что бы там ни было на самом деле, всплывет, то окажется, что мы замешаны в этом? И все шишки посыплются на нас — на Израиль, Америку и Британию. Такая схема вполне похожа на КГБ.
— И мы останемся крайними, — вновь понизив голос, произнесла Ривка.
— Вот-вот. Крайними.
Интересно, подумал Бонд, что бы сказал по поводу этого словечка его старый и ультраконсервативный шеф М, который вообще не выносил сленг.
Ривка предложила Бонду отныне держаться вместе, даже если этот план КГБ по дискредитации был только их домыслом.
— Нам просто необходимо прикрывать друг друга с тыла, даже если наша теория ошибочна, — подытожила она.
Бонд подарил девушке свою самую очаровательную улыбку и нагнулся к ней ближе. Теперь его губы находились совсем рядом с ее ртом.
— Ты совершенно права, Ривка. Хотя я бы предпочел прикрывать тебя с фронта.
Ее губы тем временем, казалось, буквально изучали его рот.
— Я не из пугливых, Джеймс, но что-то мне стало не по себе…
Ее руки обвились вокруг его шеи, и их губы сомкнулись, сперва с легкой нежностью. Сознание Бонда продолжало пилить его, напоминая о вероятной опасности. Однако все предостережения были выжжены дотла огнем, который вспыхнул от жара их губ, был раздут порывами их горячего дыхания и наконец разросся в бушующий пожар, когда их языки соприкоснулись. Казалось прошла целая вечность прежде, чем их губы разомкнулись. Ривка, страстно дыша, прижалась к Бонду и истомно зашептала ему на ухо слова нежности. Бонд медленно перенес ее на кровать, и они легли, слившись в объятиях, а затем вновь в поцелуе. И словно по какому-то неслышному сигналу принялись снимать друг с друга одежду. В считанные мгновения, пылая от страсти, они уже впивали друг друга жадными глотками, словно в каждом из них содержался какой-то доселе неиспитый божественный эликсир, которым им было необходимо срочно утолить свою жажду. То, что начиналось как простое вожделение, потребность в ответной ласке — два одиночества, ищущих друг в друге естественный комфорт и доверие, — медленно переросло в нежную, мягкую и даже искреннюю любовную страсть. Бонд, который где-то в глубине сознания еще смутно помнил о слабом сомнении, растворился в этом восхитительном создании, чье тело двигалось вместе с его телом так гармонично, словно, между ними существовала почти телепатическая связь. Они, словно идеальная танцевальная пара, предугадывали движения друг друга.
