Джеймс Бонд был крайне обеспокоен. Он был почти полностью готов поверить Ривке Ингбер, и все же его что-то смущало в истории дочки Аарнэ Тудеера, принявшей иудейскую веру и ставшей — даже согласно Лондону! — агентом Моссада.
А шокирующая тайна Полы Вакер! Они годами были близки, и Пола никогда не давала ему ни малейшего повода подумать о ней иначе, как об умной, веселой, трудолюбивой девушке, полностью отдающей себя своей работе. Однако после разговора с Ривкой и других недавних событий Пола внезапно превратилась из очень хорошей девочки в очень плохую.
Медленнее, чем обычно, Бонд принял душ и побрился. Затем он надел теплые твиловые брюки, черный шерстяной свитер с высоким воротником и короткую кожаную куртку, чтобы скрыть под ней кобуру с «Хеклером». Перед тем как положить пистолет в кобуру, Бонд проверил его механизм и захватил с собой пару запасных обойм, спрятав их в потайной задний карман брюк.
Выйдя из номера, Бонд зарекся, что с этого момента ни шагу не ступит без оружия. В коридоре он приостановился и взглянул на циферблат своего «Ролекса». Как быстро летит время! Было уже около девяти тридцати. Офис Полы наверное открылся. Бонд вернулся в номер, чтобы позвонить в Хельсинки, на это раз ей на работу. Ему ответила по-фински та же телефонистка, что говорила с ним и в тот роковой и уже, казалось бы, такой далекий день, когда он поддался импульсу и позвонил Поле. Бонд перешел на английский, девушка — тоже, как и тогда. Он попросил позвать Полу Вакер. Последовал ответ, резкий, окончательный и далеко не неожиданный:
— Сожалею, но мисс Вакер сейчас в отпуске.
— Да? — Бонд разыграл разочарование. — Как жалко, а я обещал связаться с ней! А вы, наверное, не в курсе, куда она уехала?
Девушка попросила минутку подождать.
— У нас нет точного адреса, — наконец ответила телефонистка, — но она говорила, что вроде бы собиралась покататься на лыжах где-то на севере. Лично по мне, там уж слишком холодно. для меня и здесь-то морозно.
— Ясно. Ну спасибо. А давно она уехала?
— В четверг, сэр. Хотите, чтобы я оставила ей сообщение?
— Нет. Нет, я звякну ей, когда в следующий раз буду в Финляндии. — Бонд уже хотел повесить трубку, но, передумав, спросил:
— А кстати, Анни Тудеер еще работает у вас?
— Анни как, сэр?
— Анни Тудеер. Подруга мисс Вакер, если не ошибаюсь.
— Прошу прощения, сэр. Думаю, что вы ошиблись. У нас с такой фамилией никого нет.
— Спасибо, — ответил Бонд и повесил трубку.
Так-так, значит, следом за ними на север переместилась и Пола. Бонд выглянул в окно: несмотря на хрустальное небо и яркое солнце, воздух был буквально пронизан холодом, однако этот восхитительный лазурный небосвод тепла не сулил, а солнечный диск походил скорее на ослепительный отблеск от айсберга. В этих краях вид из теплого, уютного номера отеля мог быть весьма обманчивым, и Бонд хорошо это знал. Пройдет около часа, и солнце зайдет, а вместо него на морозе колко замерцает снег и заблестит притаившийся где-то в сумерках лед.
Из номера Бонда, находившегося в заднем крыле здания, открывался прекрасный вид на канатную дорогу, горнолыжный спуск и изгиб трамплина. Там сейчас копошилась куча малюсеньких фигурок, выбравшихся погулять, пока на улице было светло и безоблачно. Они бесконечным потоком садились в кресла вечно движущейся канатной дороги, а другие тем временем, похожие на белом фоне на кучу насекомых, скользили на лыжах вниз, петляя по склонам или просто гоня прямо под гору, наклонившись вперед и согнув колени.
Одним из этих маленьких пятнышек, несущихся по сверкающему белоснежному склону, вполне могла быть Ривка. Бонд почти испытал то приятное азартное возбуждение, возникающее на крутом скоростном спуске, и на секунду пожалел, что не пошел вместе с девушкой. Он бросил последний взгляд на холодный зимний пейзаж, скрашенный лыжниками, движением канатной дороги и трассой, похожей на извилистую реку, по берегам которой раскинулись пышные леса, где росли сплошь бурые и зеленые рождественские елки, разнаряженные заледенелыми шапками снега, затем встал, вышел из номера и направился в главный обеденный зал.
