Вообще-то Тася была веселой и общительной девчонкой. Но со всеми мальчишками - кроме, конечно, Жени - ей было ужасно скучно. Все девчонки из её класса давно уже делились друг с дружкой всякими любовными историями, и во всех этих историях каждая из них меняла кавалеров как перчатки. Может, конечно, половина этих историй была выдумана. Но Тася ведь и выдумать ничего такого не умела! И уж тем более не умела делать вид, будто ей интересно, кому назначит свиданку Витька Лиховец - Ольке Дунаевой или Ритке Глазуновой. Не все ли равно, когда этот Витька спокойно ругается матом и при Ольке, и при Ритке, и вообще при всех девчонках! И смотрит на всех таким оценивающим взглядом, от которого сразу становится не по себе.
Да и о чем с ним можно говорить, если он назначит свидание? Каждый день Витька громко пересказывал в классе новый фильм, который посмотрел по видаку. Но Тасе всегда почему-то казалось, что фильм один и тот же.
- А ты, Лапушина, просто нам завидуешь! - сказала однажды Оля, заметив, что Тася во время её восторженного рассказа про вчерашнюю встречу с Витькой поглядывает на дверь и явно хочет уйти. - Слишком много про себя понимаешь, вот с тобой парни и не хотят дела иметь. Подумаешь, какая цаца, Витька ей скучный! Да про что ему с тобой говорить, про картинки твои, что ли?
- И чего ты, Дунаева, к ней пристаешь? - вступилась тогда за Тасю её единственная подружка Лиза. - Она же талантливая, у неё же все совсем по-другому!
- Тала-антливая!.. - насмешливо протянула Оля. - Ну и пускай со своим талантом носится, как с писаной торбой. А на людей нечего сваливать. Скучные они ей, видите ли!
А Тася и не пыталась ни на кого ничего сваливать. Она даже и не переживала из-за того, что мальчишки вроде Витьки не испытывают к ней ни малейшего интереса. И что Олька с Риткой терпеть её не могут - это ей тоже было безразлично, зря Лиза старалась её защищать.
Для разговоров и дружбы Тасе вполне хватало Жени. Она знала, что с братом ей повезло. Женя сразу понимал все, что приходило ей в голову, даже мог объяснить словами то, что сама Тася ещё только чувствовала смутно, как эскиз к картине... А потому - стоило ли переживать из-за ерунды! Женя, мама, художественная студия, образы и краски - разве этого мало для того, чтобы чувствовать себя счастливой?
Так она и жила ровно до того дня, когда распахнулась дверь их квартиры и Алексей Петрович весело сказал:
- Принимайте гостя! Привез я вам нашего американца, прошу любить да жаловать.
Этот американский мальчик понравился Тасе сразу, хотя она и была расстроена неожиданной разлукой с братом. Во всем облике Вениамина Стрелецкого было что-то удивительно располагающее. А Тася давно уже привыкла схватывать самую суть человеческого облика, ещё с тех пор, как впервые пошла в студию и стала серьезно заниматься живописью.
Венька сразу вызвал у неё такое доверие, как будто она знала его с самого рождения, как Женю! Тася сначала удивилась этому ощущению, а потом забыла свое удивление. Как будто так оно и было всегда... Всегда был рядом этот темноглазый мальчик - смотрел на неё с веселым прищуром, улыбался так, что сердце у неё начинало биться стремительно, как бабочка о стекло. Или дразнил, рассказывая про какую-то компьютерную машину времени, которая потом оказалась его выдумкой. Или брал за руку и отодвигал к себе за спину, как только ему казалось, что ей грозят какие-нибудь... даже не опасности, а просто неприятности вроде выходок пьяного тракториста. Как тогда, на речке, когда утопили трактор.
А когда он подрался с этими дураками в монастыре, Тася сначала чуть с ума не сошла от страха за Веньку, а потом готова была прыгать на одной ножке, как маленькая - уже от гордости за него.
Она даже маме однажды об этом сказала. Ну, не обо всем, конечно, а только о том, как легко и быстро привыкла к Вене.
- И правда, - согласилась мама, - я к нему и сама привыкла, даже удивилась, как быстро. Я ведь, Тасенька, боялась немного. Все-таки, знаешь, у нас тут не Америка, даже не Москва, совсем не те условия. Думала, он посмеиваться над нами будет, даже если виду не подаст. А Вене, по-моему, это все равно - какие у нас условия. Я все время думаю: вот бы и Женечка наш так же легко там привык... И волнуюсь, так за него волнуюсь, все время сердце не на месте!
