5 июля немецкая армия развернула новое массивное наступление в Курской области — так называемую операцию «Цитадель», — в котором было задействованы полмиллиона солдат и тысячи танков. Увы, наступление это так и не принесло желаемых результатов. Более того, в середине июля русские предприняли не менее внушительное контрнаступление.
«Провал операции „Цитадель“ — это не просто проигранное сражение, — вспоминал генерал Вальтер Варлимонт. — Он позволил русским перехватить инициативу, и она оставалась в их руках до самого конца войны». Вот какое объяснение дал Муссолини японскому послу в день своего ареста: «Германии и России в срочном порядке необходимо прекратить воевать друг с другом. Дело не в том, что Германия не хочет нам помочь, а в том, что она увязла в боях на Восточном фронте и потому не в состоянии оказать нам какую-либо помощь».
В тот день мысли Гитлера были заняты его извечным противником, Англией (высокомерные островитяне, называл он англичан), которую ему так и не удалось покорить в 1940 году. В субботу вечером, пока Муссолини был вынужден держать оборону в Большом фашистском совете, союзники предприняли массированный воздушный налет на Гамбург, второй по величине город Германии, который стал провозвестником широкомасштабной бомбардировки, известной как операция «Гоморра», целью которой — а англичане ее не скрывали — было уничтожение Гамбурга.
И эту цель им почти удалось достичь. Через два дня, 27 июля, очередной налет на Гамбург стал причиной многочисленных пожаров. Гамбургские пожарники даже придумали им имя Feuersturm, «огненная буря». Температура пламени достигала 1400 градусов по Фаренгейту. В этом адском пламени погибли тысячи мирных жителей и выгорело восемь квадратных миль городских кварталов, что по площади равно половине Манхэттена. Многие люди сгорели заживо, пойманные в капканы бомбоубежищ, другие стали жертвами рек расплавленного асфальта, в которые превратились городские улицы.
Впрочем, 25 июля грядущий ад был для Гамбурга еще впереди. Примерно в половину второго пополудни Гитлер спорил с одним офицером авиации по поводу того, чем Германия, чьи ресурсы таяли буквально на глазах, может ответить на субботнюю бомбардировку и прочие карательные действия со стороны союзников. Поскольку Германия вывела свои субмарины из Северной Атлантики, немцы склонялись к тому, чтобы с самолетов заминировать прибрежные воды Англии, что позволило бы сорвать переброску военных ресурсов из-за океана. Однако Гитлер негодовал по поводу бомбардировки Гамбурга и потому настаивал на куда более жестоком отмщении. Этот разговор был дословно записан стенографистами «Волчьего логова».
«Я уже вам сказал, когда мы обсуждали этот вопрос несколько дней назад, что на террор следует отвечать террором, — заявил Гитлер полковнику Экхарду Кристиану. — Следует нанести ответный удар, а все остальное чепуха. Я убежден, что ваши мины — совершенно бесполезная вещь. Нашему народу от них никакой пользы, а для тех, кто живет по ту сторону моря, они не представляют никакой угрозы. По моему мнению, мы должны задействовать наши самолеты и нанести по англичанам непосредственный удар, тем более, если учесть, какое количество самолетов они поднимают в воздух».
Как это не раз случалось во время войны, первое, что приходило в голову Гитлеру, — желание задавить противника количеством. Увы, в 1943 году эта стратегия была вряд ли применима по причине острой нехватки ресурсов, как материальных, так и человеческих. Полковник Кристиан ненавязчиво пытался отстоять свою точку зрения, например, он указал Гитлеру, что для совершения широкомасштабных налетов на Англию люфтваффе просто не располагает нужным количеством бомбардировщиков, в то время как минирование прибрежных вод произведет на противника «хотя бы косвенный эффект».
«Террор можно остановить лишь террором, — упрямо стоял на своем Гитлер. — Лишь тогда мы положим этому конец, если сами нанесем по ним ответный удар. В противном случае наш народ постепенно сойдет с ума. Мы сможем добиться успеха лишь в том случае, если будем наносить систематические удары по их городам. Но пока я только слышу слова вроде „Мы не нашли этого места“ или „У нас не хватает самолетов“, а потому оказывается, что у нас есть все необходимое для чего-то еще. Я же слышу обычную отговорку „Мы не можем его найти“. Мы не можем найти Лондон! Да это же позор!»
