В самом конце коридора он обнаружил закрытую дверь, из-под которой пробивалась узкая полоска света. Кэллаген бесшумно открыл дверь и вошел в небольшой салон. Около одной стены находился изящный бар, уставленный бутылками и стаканами. С другой стороны стоял металлический стол.
Кэллаген прислушался.
Кругом было тихо. Он бесшумно пересек салон и подошел к столу. В стоявшей около стола корзине для мусора валялось несколько клочков бумага. Кэллаген достал их и сложил эти обрывки на столе. Нахмурив брови, он прочел:
«Джейку Рафано, эсквайру. 22.000 (двадцать две тысячи фунтов)».
Вдруг из-за находящейся напротив стола двери послышался неясный шум. Кэллаген быстро сунул обрывки бумаги в карман и прислушался. Звук был какой-то странный, надрывный и пугающий. Очень неприятный звук.
Детектив осторожно приоткрыл дверь и выглянул наружу. От двери тянулся небольшой, длиной футов в шесть, коридор, в конце которого висела бархатная портьера. За сдвинутой портьерой просматривалась еще одна полуприкрытая дверь, откуда тоже пробивался свет.
Кэллаген открыл эту дверь и вошел в ярко освещенный салон. По-видимому, это был главный салон. Напротив Кэллагена, в дальнем конце комнаты, стоял большой стол орехового дерева. За ним, поникнув головой и низко опустившись в кресле, сидел Джейк Рафано. Его белый вечерний костюм был залит кровью. Левая рука безжизненно свисала вдоль тела, а правая, сжимавшая тяжелый автоматический пистолет, лежала на столе.
Справа снова раздался неприятный хрип. Кэллаген повернул голову и увидел лежащего у стены Уилфрида Ривертона. Надрывный и булькающий хрип исходил из его груди.
Даже не приближаясь к нему, детектив понял, что пуля пробила Простаку легкое. Правой рукой, лежавшей на левом бедре, он сжимал пистолет 32 калибра. Под его грудью растекалась небольшая лужица крови.
Бегло осмотрев Простака, Кэллаген подошел к Джейку Рафано. Тому помочь уже было нечем, он был мертв.
Кэллаген закурил, достал из кармана перчатки, надел их и начал методический обыск салона. За столом в стене он обнаружил скрытый картиной небольшой сейф. Но он был заперт. Осмотр ему ничего не дал.
Тогда Кэллаген вернулся в небольшой салон, где обнаружил записку, и начал обыскивать его. Сначала он заглянул в шкаф с полуоткрытой дверцей. На вешалке висел махровый халат. Кэллаген ощупал его, но в карманах было пусто. Его очень удивило, что халат был влажный.
Ничего не найдя, сыщик вернулся в большой салон и тщательно обыскал труп Джейка Рафано. В карманах Рафано ничего не было. Ничего не дал и осмотр Ривертона. У того в карманах нашлась только полупустая пачка сигарет.
Кэллаген присел в кресло и задумался. Затем он встал и прошел на палубу, спустился по лестнице в свою лодку и погреб к берегу. На этот раз прилив помогал ему.
Поставив лодку на место, Кэллаген нашел свою машину и не спеша направился в Фаллтон. В трех милях от городка он увидел телефонную будку.
Кэллаген остановился, вышел из машины, закурил сигарету и снял трубку. Набрав три девятки, он приложил к микрофону носовой платок и сказал:
— Полиция?.. Слушайте внимательно. Возле Фаллтона стоит моторная яхта «Сан Педро», на ней кое-что произошло. В главном салоне сидит американец по имени Джейк Рафано, он мертв. Там же находится раненый в легкое парень. Его зовут Уилфрид Ривертон. Он в тяжелом состоянии. Это все. Спокойной ночи.
Воскресенье
5. День отдыха
В половине второго Кэллаген спустился к себе в контору и с удивлением обнаружил находившуюся там Эффи Томпсон. Даже не сняв свое меховое пальто и надвинутую на глаза небольшую шляпку, она сидела за столом и просматривала газеты.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он. — Я же тебя сегодня не вызывал.
— Я просмотрела утренние газеты и подумала, что могу вам понадобиться, — ответила она.
Кэллаген придвинул поближе к камину большое кресло и плюхнулся в него. Он был одет в отлично сшитый костюм из светло-серого трико и голубую шелковую рубашку. На шее был аккуратно завязан светло-голубой галстук.
Эффи раздраженно следила за ним. Он неторопливо достал из кармана пиджака портсигар, выбрал сигарету и закурил.
