— Но, если я правильно понял… Ты не собираешься приглашать адвоката? — Джо стукнул тростью об пол, вызвав предостерегающий взгляд одного из охранников, стоявших в карауле вдоль стен. — Почему бы и нет? Мне кажется, что ты зря потратил свой звонок на меня. — Его волосы стали совсем белые, белее, чем при их последней встрече, и морщины на лбу превратились в борозды, но он не утратил своей энергии.
Митос покачал головой.
— Кому-то я должен был сообщить, что я здесь, а, насколько я знаю, никто из Наблюдателей не следил за мной. — Ему все-таки удалось удержаться от взгляда на камеру. Более сложных устройств контроля здесь не имелось. — Будет лучше, если юридической стороной я займусь сам. — Адвокат поинтересовался бы его алиби, и Митос подозревал, что «я был на другом конце города, отрубал чью-то голову» не добавит ему очков для выигрыша.
Поглаживая бороду, Джо обдумывал изложенное. Проницательный прищур обещал, что он получит полную историю, как только сможет. Сейчас же он продолжал придерживаться нейтрального тона беседы.
— Ты уверен, что готов к этому? Прошло несколько лет с тех пор, как ты изучал американское законодательство. Ты можешь в конечном итоге ухудшить свое положение.
— Я справлюсь с этим, если придется. Мне просто нужно разобраться в ситуации, узнать как можно больше. Они не дают мне ознакомиться со всеми подробностями. — Он наклонился поближе к стеклу, насколько посмел, и добавил: — Я докторант, Джо. Все остальное побоку, мне незачем было убивать моего научного консультанта сейчас, когда я нуждался в его помощи, чтобы пройти через эти последние несколько недель. Мне предстояла только защита, которая была практически формальностью. — Получение докторской степени являлось основательной причиной, по которой он не хотел прощаться с этой своей личиной; он слишком много вложил в нее и слишком многое хотел сделать в этой жизни, прежде чем двигаться дальше.
— Ты нуждался в его помощи? — спросил Джо.
Впервые с тех пор, как полиция постучала в его дверь, Митос ощутил облегчение. Он выбирался из гораздо худших ситуаций, чем эта, но высказанное доверие было особо ценно.
— Ну, его произношение дорийского греческого ужасно, — признался он и на секунду закрыл глаза, внезапно вспомнив о том, почему сидит здесь. — Было. Его произношение было ужасно. — Он остановился, не в состоянии закончить признание, хотя и не опасаясь, что его нечаянно услышат. Вспрыгнуть на стол и объявить, что ему пять тысяч лет, наверное, единственное, что улучшит его положение в настоящий момент. Или, по крайней мере, избавит от соблазна подстрекать другого заключенного заколоть его. Нет, доктор Ларсен был одним из тех редких смертных, кто, казалось, действительно разбирался в нюансах изучаемого им древнего мира, и Митос будет скучать по нему. — Мне нужно выяснить, кто на самом деле убил его. Я в долгу перед ним.
Несмотря на то, что собственный интерес Джо к истории был сосредоточен в основном на музыке ХХ века, его понимание людей сделало его именно таким Наблюдателем, каким он был… в особенности, его понимание того, что Бессмертные являлись людьми. И Митос в их числе.
— Я сделаю все, что смогу, — пообещал он.
Это было все, о чем можно было просить. Они заговорили о более приземленных вещах, пока охранник не объявил, что время посещения истекло. Когда Митос наконец повесил трубку, он почувствовал, что правильно выбрал, кого пригласить.
* * *
Когда Митос приехал, бар был закрыт, как он и надеялся. Вскрыв замок на задней двери, он проник внутрь. Он видел свет и знал, что Джо должен быть там.
Действительно, голос Джо громыхал из-за закрытой двери офиса-подсобки резко, но неразборчиво. Его ноутбук тем временем лежал открыто на столешнице, практически умоляя кого-нибудь поинтересоваться его содержимым. Митос секунду смотрел на черный экран, затем достал себе пиво и принялся ждать, пока Джо закончит свой телефонный разговор. Несколько минут, чтобы расслабиться в знакомой и дружественной обстановке — вот то, что ему было нужно прямо сейчас. После освобождения он переоделся в джинсы и толстовку, но ему было все еще не по себе, хотя проносил он тюремную робу всего пару дней.
