Вскоре он услышал, как на пол упало что-то тяжелое, Джо ругнулся, а затем выскочил из офиса, хлопнув дверью.
Он резко остановился, заметив Митоса.
— Какого черта ты здесь делаешь? Это что за шутки?
Митос вскинул руки в защитном жесте. Кружку он не выпустил, поэтому плеснул пивом на прилавок.
— Я вышел под залог, — пояснил он. — Не суйте свой нос куда не следует, не покидайте город. Ты знаешь это занудство. Я думаю, полиция надеется, что я приведу их к оружию. — Он мотнул головой на дверь офиса. — Что это было? Давненько я не видал тебя таким сердитым.
Глаза Джо сузились, поскольку он пытался примирить два конфликта, в которые был теперь втянут.
— Ничего, — ответил он, потом сразу же поправился: — Наблюдательские дела. — Он скрестил руки на груди, как бы закрывая тему.
Не то чтобы Митоса можно было так легко остановить.
— Брось, Джо. Я думал, что мы разобрались с этим давным-давно. Я бывший Наблюдатель, помнишь?
— Да, помню. «Бывший» — ключевое слово. Ты был им двадцать лет назад, не правда ли?
Прежде Джо не был так сдержан, обсуждая Наблюдателей с Митосом. Должно быть, случилось что-то серьезное. Или Джо думал, что это может повлиять на Игру. Обе эти возможности только раззадорили любопытство Митоса.
— Эй, я нахожусь под следствием за убийство, — поднажал он. — Мне реально есть о чем еще задуматься. И судя по тому, как ты там орал, я подозреваю, что тебе нужен кто-нибудь, чтобы выговориться. — Он старался выглядеть скромным и неопасным, изображал Адама Пирсона как только мог. В последний раз, когда Джо так себя вел, Митос узнал о его незаконной дочери. Если данный момент был хоть наполовину так же хорош, то беспорядок у Наблюдателей ему пригодится. Сейчас он жил как Джордан Моэ — с интересами, склонностями и причудами, отличными как от старого образа Наблюдателя, так и от его древнего «я», — однако некоторые стороны его личности не изменились.
Упершись скрещенными руками в барную стойку, Джо наклонился к Митосу.
— Хорошо, — сказал он. — Ты не хочешь рассуждать о парне, которого ты не убивал. Почему бы тебе не рассказать мне о том, которого ты убил? — Он запоздало окинул взглядом бар, убеждаясь, что Митос пришел один.
Чтобы скрыть замешательство по поводу того, что Джо вообще об этом спросил, Митос долго допивал пиво, под конец сдув пену с верхней губы. Джо не казался огорченным, но в вопросе слышался странный подтекст.
— Просто какой-то отморозок, который не принимал «нет» за ответ. — Пожатием плеч он отказался признать поединок неприятностью, с чем Джо, похоже, не мог согласиться. — Что? Я никогда не встречал его, пока мы не столкнулись друг с другом в библиотеке. Клянусь!
На лице Джо сменилось несколько выражений, под конец он стукнул кулаком о стойку.
— Черт. На этот раз, я надеялся, что ты поможешь нам разобраться. Это сделало бы все дьявольски проще, — он со свистом выдохнул сквозь зубы. — Ты прав, — сказал он, — у нас нет Наблюдателя для тебя. Не благодари меня. Я тут не при чем. Решение пришло сверху и было сделано из опасения, что ведение официальных записей о твоем местонахождении и о происшествиях с тобой может нарушать нашу клятву.
— Принцип неопределенности Митоса? — съязвил Старейший.
Его позабавила идея — и признание Наблюдателей в ней, — что наблюдение за его действиями меняет их самих. Не успела шутка сорваться с его уст, как ему пришло в голову, что, возможно, для него было бы лучше играть по Шредингеру, а не по Гейзенбергу[1] — это если предполагать, что у него имеются корректно определяемые принципы. Именно поэтому он вернулся к изучению античности.
— Давай просто скажем, что решение предназначается для защиты всех нас.
— Хорошо, — согласился Митос. Значит, он правильно угадал эту часть. — И какое отношение это имеет к вызвавшему меня на поединок?
— Понимаешь, дело в том, что у него был Наблюдатель. Молодой парень, вышел из Академии два года назад. Он делал все по инструкциям, пока несколько дней назад не подал отчет, написанный так, будто его высосали из пальца.
Брови Митоса полезли вверх, когда он начал складывать фрагменты вместе.
