— Да, Джек не захочет этого видеть.
Я мигом вспомнила о существовании Саки.
— Что-что?
— Джек. Ты не зря беспокоишься. Он и раньше был основательно зол на Алекса. Я слышала. Среди ярости, обращенной на нас, было немало злости, нацеленной в лучшего друга.
О боже…
— Что он себе думает?
— Думает? Девочка, я слышал его слова.
Теперь я целиком переключилась на Ната. Он стоял, подбоченившись одной рукой и обхватив другой плечи Саки.
— Когда? О господи, что там было?
— Они крупно поговорили насчет тебя.
— Насчет меня?
Нат захихикал.
— Да, это надо было слышать!
— Что говорил Джек?
— Ну, вроде как: «Парень, ты что там крутишь с моей сестрой?» Алекс ему: «Я ее люблю», а Джек: «Даже не думай!» Тогда Алекс отвернулся и говорит: «Так оно есть, и все тут», — и вроде как все закончилось. Я, между прочим, тебя вполне понимаю. Он такой парень! — Нат закатил глаза, словно лизнул мороженое любимого сорта.
— А… о… Спасибо, надо полагать.
— Нат, ты несносен. — Саки ткнула его в бок острым локотком и повернулась ко мне. — Ручаюсь, он в бригаде выбирает для слежки не тех, кого полезнее, а самых крутых парней.
— А вот и нет!
— А вот и да!
Они переругивались, как маленькие.
— Я-то не маленькая, — обиженно огрызнулась на меня Саки, — а вот он точно!
— Лила… — Большие карие глаза Ната вдруг налились слезами. — Ты видела моего папу? Как он?
Я покосилась на Саки. Лишь бы не выдала.
— Он в порядке. — Мне вспомнилось разбитое в кровь лицо. — Ну, то есть он очень за тебя беспокоится. — А ведь Алекс обещал Кею сберечь Ната и от бригады, и от Демоса. Похоже, этого обещания ему не выполнить. Едва ли Нат согласится куда-нибудь уходить. — А почему ты вообще сбежал?
— Я не сбежал. Я имею право сам решать, как мне жить.
Ну, это я понимала как нельзя лучше. Не мне осуждать беглецов.
— И вообще, — продолжал Нат, — то, чем я теперь занимаюсь, куда лучше, чем школа. Я воюю с настоящими, крутыми преступниками…
А ему не приходило в голову, что его используют? Совсем ребенок…
— Не используем, Лила, — нахмурилась на мои мысли Саки. — И Нат — не ребенок. Он наш с тобой ровесник. Если мы решаем за себя, почему ему нельзя? Разве ты бы не стала сражаться за то, во что веришь?
За Алекса стала бы. Наверняка. И за Джека.
— Ну вот, — отозвалась Саки.
— Это другое. Они — моя семья. А у вас ничего личного.
— Очень даже личное! За такими, как мы, охотятся, запирают нас под замок, убивают. Демос ввязался в это из-за твоей матери. А мы поддержали потому, что ему верим. Если бы тебя захватила бригада, разве тебе не хотелось бы знать, что мы сражаемся за тебя и пытаемся вытащить?
Я не успела ответить. Вагончик остановился, и я, словно проснувшись, стала озираться. Мы вернулись в реальный мир. Восемь человек вышли из кабинки и следом за Демосом пошли к стоянке. Было уже совсем темно, огни Палм-Спрингс горели вдали, словно светящиеся гнилушки.
— Куда мы идем?
— К бэтмобилю, [10]— рассмеялась Саки.
Мы остановились у большого междугородного автобуса с номерами Западной Вирджинии. Гарви взялся отпирать дверь. Это и есть их «бэтмобиль»? Я присмотрелась. На вид — здоровенная неповоротливая колымага. На бампере стикер: «Любишь Иисуса — молодец!» — а в боковом окне предупреждающий знак «Дети» с улыбающейся мордашкой.
— Подходящая машина для беглецов? — прямо мне в ухо спросил Демос.
— Ну-у, да, — промямлила я.
Он уже подталкивал меня в спину.
Внутри оказалось совсем другое дело. Спальных мест хватило бы на целую роту, и сзади еще осталось бы место для танцульки, чтобы ребята не заскучали. Там же стоял большой домашний кинотеатр с плоским экраном. В два ряда тянулись кушетки, обтянутые кремовой кожей, а в корму уходил темный коридор, из которого, похоже, открывалось несколько дверей. «Вот как живут участники групповых туров!» — заметила я про себя, глазея по сторонам с открытым ртом. Остальные устраивались как дома.
— Куда едем? — поинтересовалась у Демоса свернувшаяся на одном из сидений Амбер.
— В «Джошуа-три». [11]
— Круто, — пискнул Нат. — Обожаю «U-2».
Саки вздернула безупречную бровку и покачала головой. Нат сделал было серьезное лицо, но тут же подскочил, ущипнул ее за руку, и они вместе, хихикая, повалились на сиденье.
