— Думаю, он просто соскучился по Виктору, вот и придумал предлог, чтобы заманить его сюда, — попытался я успокоить брата. Зачем его волновать? Достаточно того, что я сам волнуюсь.
— Ты сам-то в это веришь? — В голосе Димы чувствовался упрек.
— Не очень, — ответил я.
Врать не имело смысла, мой брат не был идиотом.
— Как бы то ни было, надеюсь, мы быстро управимся и поедем в более теплые и радостные края.
Да, мой брат не был идиотом, но он был неисправимым оптимистом и не мог долго предаваться унынию. Впрочем, сейчас я был этому даже рад. Сколько себя помню, я всегда испытывал потребность опекать его. Возможно, потому, что Дима был моим младшим братом, но, скорее всего, все дело в нашей семье. После смерти матери мне пришлось рано повзрослеть. Отец уделял нам не очень много внимания, когда дело не касалось нашей подготовки, и вся забота о брате легла на мои плечи. Мне было жаль Димку, ведь у него совсем не было детства. На мою долю хотя бы пришлось семь беззаботных лет, а его безмятежная жизнь закончилась в три года. Мне всегда хотелось, чтобы он избежал той судьбы, которая была нам уготована. Но если ты однажды увидел тварей, значит, они тебя тоже увидели, и покоя уже не будет. Если долго всматриваться в бездну, бездна начинает всматриваться в тебя. Мы все были помечены, и от этого уже никуда не деться.
— Владислав, Дмитрий, идите сюда, — позвал отец из кухни.
Его официальный тон не предвещал радостных новостей. Мы с Димой переглянулись: похоже, он подумал о том же. Что ж, думал я, идя на кухню, этого следовало ожидать. Среди убитых Глебом тварей были действительно сильные демоны, и до сегодняшнего дня он всегда справлялся в одиночку. Я почувствовал тоску. Мне вдруг очень захотелось стать обычным парнем двадцати двух лет: сидеть в университете на парах, ходить на ночные тусовки, приглашать девчонок на свидания. В такой жизни самым опасным могло стать управление мотоциклом в нетрезвом виде, но это — ничто в сравнение с суккубом, пытающимся вырвать твое сердце, чтобы полакомиться им. Я невольно улыбнулся, вспомнив мою последнюю охоту и Анжелу. Она была забавной. Все суккубы забавны, они так уверены в своей неотразимости, что совершенно не умеют защищаться. Надо видеть, каким искренним удивлением полны их глаза, когда они понимают, что проиграли. Они просто не могут поверить, что кто-то в трезвом уме и твердой памяти сможет поднять руку на такую красоту. В первый раз это и правда трудно, но потом привыкаешь. Человек вообще ко всему может привыкнуть, это я знаю наверняка. Я тряхнул головой, пытаясь сосредоточиться на словах отца.
— Думаю, сегодня вечером мы навестим Оксану и Ксению. Уверен, у них есть кое-какая информация. Да и вообще было бы невежливо оказаться всего в нескольких десятках километров от них и не нанести визит. А сейчас у нас есть немного свободного времени, можете отдохнуть.
Отец, как всегда, был немногословен. Ни слова о предстоящей охоте, о том, зачем мы здесь. Ему нужна информация. А нам нет? Я почувствовал, как глухое раздражение поднимается во мне горячей волной. Чтобы не поругаться с отцом, я вышел на улицу.
Я смотрел на лес, а он — на меня. Что-то было в этом лесу, я определенно знал это. Называйте это чутьем или как-то еще, но, когда тебя почти каждый день пытаются убить, невольно начинаешь чувствовать опасность. Если этого не происходит, значит, ты уже мертв. Но пока на меня никто не собирался нападать. Это я тоже чувствовал. Просто кто-то осторожный и любопытный смотрит и, может быть, улыбается. Почему бы не улыбнуться в ответ? Я послал лесу свою самую очаровательную улыбку. Лес промолчал. Что ж, возможно, идея насчет успокаивающего чая не была такой уж глупой. Обдумаю свои ощущения завтра.
Моя следующая мысль была об Оксане и Ксюше Масловых. Их история, как и любая история охотников, была грустной. Люди не приходят в нашу профессию по счастливой случайности. О, нет, только не к нам. Скорее уж, наоборот, тут прослеживается печальная закономерность. Все в этом мире происходит потому, что это кому-то нужно.
Строго говоря, Оксана и Ксения не были родственницами, но все считали их матерью и дочерью. Муж Оксаны, как и Глеб, был из потомственных охотников. Оксана знала об этом, такого ведь не скроешь. Когда в твой дом врываются твари, жаждущие твоей крови, приходится как-то объяснять это жене. У них был крошка-сын, Оксана души в нем не чаяла и беспокоилась, что ему придется пойти по стопам отца. Но она волновалась напрасно. Однажды, когда она уехала к приболевшей матери, в дом проникли вампиры и растерзали ее мужа вместе с маленьким сыном. Не знаю, как ей удалось это пережить; я не думаю, что она с этим окончательно справилась. Такие вещи остаются с человеком навсегда, их нельзя просто запереть в нижнем ящике комода и потерять ключ. Оксана решила посвятить свою жизнь помощи охотникам. Она открыла небольшой бар, где охотники могли отдохнуть и, самое главное, обменяться информацией. Наша деятельность накладывает определенный отпечаток на характер: большинство из нас одиночки. А в баре «Медведь» охотники могли немного расслабиться среди себе подобных и поговорить о том, что их действительно волнует, не опасаясь, что кто-то сочтет их ненормальными. К тому же, как я уже заметил, там можно было обмениваться информацией, а она играет не последнюю роль в нашем деле.
