Взгляд Амаранты выражал недоверие. И это меня раздражало. Ей что, нужны доказательства?
— Ты помнишь меня? Я был в школе, когда все случилось. Это я спас тебя от выстрела Виктора.
Но не смог защитить от других стрелявших, — подумал я. Вряд ли она знала, кто такой Виктор, но выстрел помнила отлично, это было видно по ее глазам.
— Зачем ты это сделал? — пропела она.
Именно пропела, так как назвать ее манеру произношения слов обычной речью было нельзя.
— Что за вопрос? Чтобы спасти тебя, естественно.
— Я не понимаю. Ты ведь человек, я в этом уверена. Я слышу, как бьется твое сердце. А люди не спасают вампиров. Зачем тебе это?
Я совершенно не мог сосредоточиться на смысле ее слов. Неужели я никогда не привыкну к этому голосу? Каждый раз, когда она замолкала, мне требовалось время, чтобы прийти в себя и снова собрать разбегающиеся мысли. Я обдумал ее вопрос. Он был, что называется, по существу, но я и сам толком не знал ответа. Пожалуй, лучше быть честным.
— Не знаю. Наверное, мне стало жаль тебя.
Она фыркнула:
— Жаль?! Да я одной рукой могу сломать тебе шею.
— Может быть, «жаль» — не то слово. Просто я на самом деле не знаю, почему хочу спасти тебя. Разве это важно? Я ведь могу тебе помочь. Вот что должно тебя волновать.
— Когда, — она замялась, — когда они собираются это сделать?
— Думаю, они хотят убить тебя сегодня ночью, в крайнем случае — завтра на рассвете.
— И как ты собираешься мне помочь? — В ее голосе все еще чувствовалось недоверие.
Но ей придется преодолеть его, если, конечно, она хочет жить.
— Я просто выведу тебя отсюда, — мой план был прост до гениальности, но ключевой его составляющей было отсутствие помехи.
Что ж, его всегда можно было скорректировать в процессе.
Вдруг до нас донесся шум подъезжающей машины. Она вздрогнула и взглянула на меня.
— Мне сейчас лучше уйти. Но я непременно вернусь, — сказал я, вышел в коридор, запер дверь камеры и побежал наверх. Я как раз успел закрыть дверь в подвал и отвернуться от нее, когда в кухню вошли Виктор и Глеб. Отец взглянул на меня так, будто застал за страшным преступлением, но промолчал. Глеб ничего не за метил. Виктор же волновал меня все больше и больше.
Когда они вышли из кухни, я положил ключи на место. Не хватало только, чтобы кто-то заметил их отсутствие.
Оказывается, Глеб и отец ездили в город за продуктами. Ничего примечательного. Похоже, остаток дня они собирались посвятить нам с Димой. Ничего хуже и придумать нельзя. Я был уверен, до вечера они не вспомнят об Амаранте. Мне нужно было как-то заставить их уйти из дома, но в голову не приходило ни одной толковой идеи. Я метался между комнатами и кухней в тщетной попытке найти решение. Даже думать не хотелось, чем может обернуться моя неудача. Помощи ждать было неоткуда, я прекрасно это понимал. Рискни я кому-нибудь признаться в том, что меня гложет, и я мигом окажусь в камере, по крайней мере, до тех пор, пока Амаранту не прикончат. Как же быть? Я решил, что попробую ее освободить, даже если мне не удастся выманить их из дома. Не мог же я просто смотреть на ее убийство! Раньше я, как и все, назвал бы это казнью, но по отношению к хрупкому ангелу, находящемуся в подвале, это слово было неприменимо.
Я молился всем богам, которых только знал, чтобы они послали мне хоть малейший шанс на спасение. Я не знаю, который из них меня услышал, и поэтому теперь на всякий случай благодарю их всех.
Когда я уже был на грани полного отчаяния, отец вдруг, сам того не подозревая (или это мое очередное заблуждение?), пришел мне на помощь.
— Мы поедем, уберем трупы из школы, — сказал Виктор, зайдя в гостиную, где сидели мы с Димой — Ты с нами, Влад? — Отец ждал моего ответа.
От радости я чуть не пустился в пляс.
Тихо, тихо, никто не должен ничего заметить, — напомнил я себе.
— Пожалуй, я останусь. Что-то неважно себя чувствую после вчерашнего.
Отец кивнул мне, будто он не ожидал услышать другого ответа.
— Дима? А ты составишь нам компанию?
Лицо Димки выразило крайнюю степень страдания:
— Ты же знаешь, папа, мне легче справиться с армией вампиров, чем закопать один труп.
