Она повернула голову и посмотрела на меня. Кажется, на секунду я забыл, как дышать. Ее глаза были удивительными. Я не мог рассмотреть их в прошлый раз, но сейчас, когда я мог бы коснуться ее, протянув руку, все было иначе. Никогда прежде я не видел ничего подобного. Разве бывают глаза такого цвета? Они были глубокого синего оттенка, как летнее небо на закате или как океан перед штормом. И вместе с тем казалось, что они светятся изнутри каким-то неземным светом. В таких глазах можно было утонуть, потерять себя навсегда. Я не мог отвести от них взгляд, да, по правде говоря, и не хотел.
Я не нашел ничего более умного, чем сказать:
— Привет. Я — Влад. А как зовут тебя?
Знакомства с девушками не были моим коньком.
Я ждал ответа, затаив дыхание. Интересно, какой у нее голос? Я догадывался, что он будет очень красивым и глубоким, но ее голос превзошел все мои ожидания.
— Амаранта, — она с легким акцентом прошептала свое имя, и этого оказалось достаточно: я услышал все, что хотел.
В ее голосе звучали миллионы маленьких колокольчиков, искрились ручейки, порхали бабочки. Можно было придумать сотню сравнений, но ни одно из них не было способно передать суть. Ее голос был нежным и мелодичным, казалось, он окутывал тебя всего, и становилось трудно дышать. Хотелось бросить все и идти на звук этого голоса, даже если в конце пути ждала лишь смерть.
Следующая моя мысль была об ее имени. Амаранта! Какое странное и вместе с тем красивое имя. Наверное, оно старинное. Я подумал, сколько ей может быть лет. Глеб вчера говорил, что она молодой, недавно обращенный вампир, значит, есть надежда, что ее возраст исчислялся десятками, а не сотнями лет. В одном я был точно уверен — это не русское имя. Я прибавил к этому небольшой акцент, с которым она его произносила, и у меня почти не осталось сомнений, что девушка была родом не из России.
Теперь мне стоило взять себя в руки и подумать о главном. В любую минуту Виктор и Глеб могли вернуться, а они не должны были застать меня здесь. Зачем вызывать ненужные подозрения?
— Ты знаешь, зачем ты здесь? — спросил я, и вдруг она оказалась на ногах.
Я резко встал. Подойти ближе она не могла, ей мешало солнце, и я решил пока не паниковать. Боже, она рычала на меня! Это был глухой, гортанный рык. Так может рычать тигр на свою добычу. Это было забавно, и я не смог удержаться от смеха.
Она отступила от меня так же внезапно, как и подошла. Я почувствовал холод там, где еще секунду назад было тепло ее тела. Это было неприятно, как если бы я упустил что-то важное и ценное.
— Я здесь, потому что вы собираетесь меня убить.
Когда она говорила в полный голос, эффект был еще сильнее. Я вслушивался в тона и полутона этого чуда, пока, наконец, до меня не дошел смысл сказанного. Так вот в чем причина ее гнева! Она думает, я пришел ее убить! Но она заблуждается, наоборот, я хочу ее спасти. Как сказал один из классиков, стоит человеку облечь в слова свои почти неосознанные желания, как он чувствует себя обязанным воплотить их в жизнь. Так было и со мной.
Я замер, прислушиваясь к себе. Глупо было себя обманывать, мое желание спасти ее никуда не делось. Теперь, когда я видел ее глаза, слышал ее восхитительный голос, я не мог позволить такому совершенству погибнуть. Это было бы кощунство, сопоставимое для меня с богохульством. А значит, я собирался преступить неписаный закон охотников и выпустить вампира. Но неужели на свете найдется хоть один человек, который меня осудит? Я уверен, любой при виде такой красоты поступил бы на моем месте так же.
Я еще раз посмотрел в окно. На улице вовсю светило солнце и радостно щебетали птицы. И это после вчерашней пасмурной погоды! Это было неожиданной помехой, похоже, сама природа была против меня, а с ней не поспоришь. Придется отложить все на вечер, хотя, конечно, было жаль терять такой шанс.
— Нет, нет, — начал я поспешно. — Я здесь совсем не за этим, — она, конечно, мне не верила, а я не знал, как ее убедить. Она стояла так же напряженно, как тогда в школе. Ожидание нападения, вот как бы я назвал эту позу. — Послушай, я хочу помочь тебе выбраться отсюда. К сожалению, сейчас это невозможно — я показал рукой на солнце. — Но, как только стемнеет, даю слово, я вытащу тебя.
