— Боюсь, друг мой, это тебе нужно будет выяснять у него самостоятельно, — Александр прикончил коньяк и протянул собеседнику бокал. — Налей ещё, пожалуйста.
— Нет, я положительно не узнаю тебя, хм… дружище. Насколько я тебя знаю, не в твоих правилах напиваться в середине рабочего дня, — Воин наполнил бокал и вернул Светлову.
— Я не напиваюсь. Я пытаюсь слегка расслабиться, — Александр извлёк из ящика стола папку и передал Воину. — Это новое дело. Кодовое имя объекта — Ольха. Он отмечен Чтецом… впрочем, ознакомься самостоятельно.
— А, значит, сигнал был не напрасным, — Воин погрузился в содержимое папки. Несколько минут прошло в сосредоточенном молчании. Начальник отдела читал, Александр в это время изучал его с задумчивым видом. Наконец, Воин поднял от папки глаза:
— И что это должно означать?
— Всё, что угодно. Мы будем держать ситуацию под контролем. Как только что-то пойдёт не так, я отдам приказ о ликвидации объекта, — Светлов помолчал. — И лично проведу её.
Воин коротко присвистнул.
— Весело. До дрожи. Что-нибудь ещё?
— Да. Касательно твоего нынешнего задания. Летов останется в центральном офисе, заменит Гвена в группе Витольда.
— Так. Это означает, что людей ты мне больше не даёшь?
— Отчего же? Возьмёшь с собой братьев Самойленко, Витольда и Риву.
Воин прищурился.
— Мальчишек на пушечное мясо? Какие же мы всё-таки сволочи, Сандер. Но девочку я не возьму. Хоть режь. Охранять её некому, как боевая единица она, невзирая на её таланты, слабовата, терять её я не хочу.
— Воин, ты обжигался на этом уже тридцать четыре раза. Когда тебе надоест?
— Никогда. В качестве прогнозиста можешь дать мне Жрицу. Подохнет, так хоть не жалко будет. Ты в курсе, что она учудила?
— Да, естественно. Жрице вынесен выговор с занесением и серьёзный штраф.
— Штраф?! Да она Гвена, считай, собственными руками…
— Прости, друг мой, но это не в твоей компетенции, — от голоса Светлова Воин мгновенно замолк. Александр сделал короткую паузу и продолжил уже другим тоном:
— И, к твоему сожалению, другого мастера вероятностей я не могу тебе выделить. Я, как ты понимаешь, занят, а Жрица… Кто-то должен оставаться в офисе и хотя бы отчасти контролировать ситуацию со стороны.
Воин гневно фыркнул:
— О, да, она проконтролирует!
— С ней остаётся Палач. Кроме того, ты перебил меня. Твоя группа будет усилена.
— О как. И кем, позволь поинтересоваться? У нас есть ещё спецы высшего звена? Или ты Мо вытащишь из Арсенала?
На лице Светлова застыло бесконечное терпение. Воин ещё раз фыркнул и покаянно улыбнулся:
— Извини. Меня опять заносит. Я внимательнейшим образом тебя слушаю.
— Так гораздо лучше, — Светлов чуть приподнял уголки губ в намёке на улыбку. — Я ещё утром предвидел скверное развитие событий в определённом смысле, а потому послал запрос в Лос-Анджелес. Сегодня ночью прибывает частный рейс.
Воин подобрался, в глазах у него засиял интерес:
— Кто?
Светлов вновь сделал паузу, отпил коньяку, потянулся к пачке, с удовольствием закурил.
— К нам прибудет падре Бэрринг, — сказал он, наконец, и Воин восхищённо выдохнул:
— Круто! Только как, чёрт возьми, мне состыковывать его с Витольдом?
— А вот это, — теперь по-настоящему улыбнулся Светлов, — уже твои проблемы, друг мой.
— в которой происходит несколько новых встреч, а также рассказывается о религии и взглядах на будущее.
Олег поворочался с боку на бок и заставил себя признать: уснуть не удастся. Что-то тревожило, не давало покоя, никак не отпускало рассудок. Начиная с небольшого ирландского паба, в котором Хизов отметил своё неожиданное обогащение, его преследовало непонятное ощущение.
Олег прошёл на кухню, открыл окно, закурил и принялся анализировать собственное состояние. Учитывая его любовь к алкоголю и сопутствующие приключения, проделывать подобное упражнение молодому человеку приходилось неоднократно.
«Это не физическое. Желудок, лёгкие, почки, голова, прочее… всё в норме. Ничего не болит, не ноет и не покалывает. В симптоматике туберкулёза ничего подобного не описывается. Скорее, какая-то психосоматика. Последствия сотрясения? Или тут нечто другое? Олег, дорогой, с тобой за последние дни произошло такое количество откровенной чертовщины, что и рассудком тронуться недолго. Давай рассуждать. На что это похоже? Тревога. Да, пожалуй, именно тревога. Я чего-то боюсь? Не сказал бы. Значит, абстрактное. Чёрт знает что, я, получается, сам не знаю, чего боюсь!»
