Задолго до того, как председатель общего собрания студентов, один из самых уважаемых ветеранов, объявил заседание открытым, в зале Ассоциации, на лестницах и в коридорах царило необычное оживление. Незнакомые между собой студенты смотрели друг на друга как на возможных противников на собрании, когда каждая из группировок станет вопить во весь голос, выдвигая свои доводы, пока жаркие споры не завершатся на улице, в таверне, в кафе, посреди тротуара, а то и в тюремной камере, ведь потасовка тоже являлась одним из способов восполнить недостающие аргументы.
Когда Жулио и Зе Мария вошли в зал, он был уже переполнен. Одни студенты уселись на подоконники, другие, более предприимчивые, влезли на пожарные лестницы, ведущие на чердак.
Представитель ветеранов стукнул кулаком по столу, и морщины, пролегающие у него от носа к губам, проступили так явственно, будто они были нанесены гримером, стремившимся получше передать сердитое выражение лица.
— Коллеги! — И удар кулака снова обрушился на стол, заставив задрожать его хрупкие ножки. — Мы собрались здесь, чтобы обсудить проблему, которая, хоть и кажется на первый взгляд несущественной, может, однако, потрясти основы нашей студенческой жизни. Мы собрались здесь, чтобы протестовать против позиции тех питомцев университета, которые поддержали зловредную акцию сосунков-лицеистов, направленную против традиций. Ох уж эти сосунки, хуже чумы! У нашей Академии есть традиции, и мы должны защищать их. Многовековые, всеми уважаемые традиции, как сказал бы достопочтенный советник Акасио[12]. Сосунки подло оскорбили сегодня наших самых преданных защитников традиций. Двух наших коллег предательски заманили в лицей и чуть было не выбросили из окна. Это не только низкий поступок; он бросает тень на борьбу среди наших студентов, всегда отличавшуюся честностью и отвагой. Вопрос о сохранении наших вековых обычаев выше личных конфликтов. Он…
Гром аплодисментов и одобрительный свист прервали речь ветерана.
— Тише, друзья! Я еще хочу вам сказать, что наше безразличие к новым веяниям, угрожающим традициям, повлечет за собой в ближайшее время разрушение всего, что всегда отличало студенческую среду. Много разногласий было среди студентов, но ни одно из них не затронуло фундамента Коимбры, этой школы мужественных людей, которые при всей своей непочтительности к авторитетам умеют уважать добродетели, испо-кон веков отличающие святых и героев.
— Вот так загнул! Да у этого типа призвание! Его хлебом не корми, только дай проповеди читать!
На говорившего тут же зашикали. И оратор продолжал, теперь уже без помех:
— Сегодняшнее происшествие, повторяю, гораздо серьезнее, чем может вам показаться.
— Разумеется, ведь мы все ослы! — оскорбился кто-то.
— Что ты осел, в этом нет сомнения. Ну чего ты разорался?! Заткнись и дай человеку высказаться!
…— События последних дней показали, что нас подстерегает опасность. Кое-кто со злостными намерениями пытается внедрить в умы наиболее простодушных новое направление мыслей.
— Новый образ мыслей португальцев! — крикнул с места какой-то студент.
— Наш коллега удачно обобщил те проблемы, что привели нас на это собрание. Когда мы выступаем от имени университета, мы в то же время выступаем и как португальцы. Не забывайте об этом!
— Ура нашему коллеге, он даст сто очков вперед любому пройдохе!
— Пусть неизвестный гений займет место в президиуме!
— Остерегайтесь двусмысленных шуток, которые уводят нас в сторону от серьезных проблем! — вспылил председатель. — Я еще не все сказал. Непонятно, что имел в виду субъект, давши сто очков вперед, когда он упомянул о португальском образе мышления. Остерегайтесь! Ловлю его на слове, и давайте утвердимся во мнении, что мы, коренные португальцы, должны защищать традиции прошлого, превратившие университет в питомник, из которого страна выбирает своих вождей!
— Питомник? Как это понимать — разве здесь занимаются разведением домашних животных?!
— Хватит! Довольно болтовни! Надо устроить облаву по всему городу и обрить наголо всех противников традиций! Славный удар дубинкой и ножницы — вот что им нужно! — И студент, подстрекавший товарищей, высоко поднял на дрожащих руках черный плащ, эмблему мятежа.
