Жулио постоял у одной из дверей коридора, тщетно ожидая, пока ему ответят на стук, и наконец вошел в комнату. Там никого не было. Он досадливо нахмурил высокий лоб, взгляд его стал жестким и упрямым. Несколько мгновений он раздумывал, потом сказал Абилио:
— Пойдем выпьем кофе в Студенческой ассоциации.
В Ассоциации, как всегда, царила суматоха. В этот час студенты собирались группами в клубе, в университетском кафе или у дверей факультетов, ожидая появления девушек. Они шумно обсуждали новости футбольного сезона, козни преподавателей, любовные истории. Безудержное веселье выплескивалось за стены университета. Абилио все еще был ошеломлен окружающей его суетой. Привлеченный гвалтом на улице, он выглянул в окно и увидел, что первокурсник тащит тележку с мусором, а компания студентов подгоняет его, точно осла. Но Абилио не заметил у него на лице ни стыда, ни обиды, первокурсник был счастлив, как мальчишка, которому наконец разрешили принять участие в развлечении взрослых.
Жулио усадил его на диван, а сам стал оглядываться по сторонам, словно искал кого-то. Два студента играли в бильярд, окруженные зрителями, с увлечением следившими за состязанием. Тот, кто сумеет сразу, одним ударом загнать в лузу пять шаров, получает рюмку портвейна. Игрок помоложе, с черными как смоль волосами и будто вырезанной стамеской физиономией, уже не мог твердо держать в руках кий. Его соперник, юрист, десять лет проходивший курс наук, подбадривал черноволосого, стуча кулаком по бильярду:
— Трасмонтанец[11] никогда не ударит в грязь лицом! Ты сделал шесть карамболей. Пей!
— Не шесть, а всего два.
— Не лги, молокосос! Признайся лучше, что душа у тебя не принимает вина. Ну-ка посмотрим, в самом ли деле ты трасмонтанец?!
Игрок утвердительно кивнул головой, с трудом поднимая брови, чтобы глаза не закрылись сами собой.
Жулио покусывал трубку, наслаждаясь сценой. Он взглянул на Абилио, как бы приглашая его тоже повеселиться.
— Хочешь что-нибудь заказать к кофе? — спросил он.
Абилио отказался. Глаза Жулио, устремленные на первокурсника, были грустными.
— Иногда ты напоминаешь мне одного человека. Я познакомился с ним на корабле. Он был совсем юным и хотел изучать жизнь, оставаясь в сторонке, точно улитка, которая лишь наполовину высовывается из раковины, чтобы при первом же сигнале тревоги снова спрятаться. Ну, закажи коньяку. Если ты покажешь пример, я, наверное, тоже соблазнюсь.
Абилио все еще думал о словах Жулио и поэтому, недовольный, что тот отвлекся, поспешно согласился:
— Раз вы настаиваете, я согласен. Только вообще-то я не пью.
— И я тоже. Когда я попал сюда, у меня появилось отвращение ко всем крепким напиткам, я же видел, как наши товарищи напиваются до бесчувствия лишь затем, чтобы поддержать традицию. Стоит приехать в любое захолустье и сказать, что ты студент из Коимбры, как тебя тотчас с головой окунут в кувшин с вином. Вся страна бредит этим стереотипным образом парня с бутылкой вина и гитарой под мышкой на фоне черных тополей и толпы крестьянок в национальной одежде. И Коимбра из кожи вон лезет, стараясь упрочить эту легенду, да еще видит в этом свой долг. Не правда ли, трогательно, что все проблемы университетской молодежи сводятся к выпивке? Разумеется, со всеми ее производными — грубостью и безответственностью!
Абилио предпочитал, чтобы Жулио снова заговорил о своем приятеле с корабля, ведь он достаточно ясно дал понять, что считает поведение первокурсника смешным. Поэтому Абилио вернулся к прежней теме:
— А что же ваш знакомый? Я и не знал, что вы путешествовали…
Жулио картинным жестом вытряхнул пепел из трубки прямо на мраморный столик. И, улыбнувшись Абилио, тихим голосом с налетом театральности небрежно произнес:
— Я был моряком.
В этот момент внимание его вдруг привлек тот, кого он искал. За стойкой бара сидел Зе Мария. Жулио вскочил, словно не замечая уже присутствия Абилио.
— Привет, Зе Мария!
Зе Мария чуть приподнял голову, лежащую на локте. И лениво, ироническим тоном ответил:
