Олио счел этот момент весьма тонким, слишком тонким для того, чтобы серьезно его обдумывать, но благодаря этому перед ним смутно замаячила иная идея. Гвардейцы закончили упражняться и строем шагали обратно в казармы. А он пошел во дворец, сделав Оркиду знак сопровождать его.
– По-вашему, Сендарус озабочен тем, что не отправляется с армией на север?
– Несомненно. Но он понимает стоящие за этим причины. И не сердится на вас, если вы этим обеспокоены.
– Нет, не этим, – покачал головой Олио. Он задумчиво нахмурился, а затем спросил: – Как по вашему, если б он бы-был консортом на том заседании Совета, на котором меня утвердили генералом, Совет доверил бы этот пост ему?
Оркид притворился, будто обдумывает этот вопрос.
– Не уверен. Наверное… – Он сделал вид, что поразмыслил еще. – Возможно, – задумчиво произнес он наконец. – Теперь, когда вы сказали об этом, мне думается, что такое возможно. Для Сендаруса это было бы еще одним способом доказать свою преданность Гренде-Лир, и гарантировало бы безопасность обоих уцелевших Розетемов. – Канцлер пожал плечами. – Но дело обстоит иначе.
– Нет, – сказал Олио больше себе, чем Оркиду.
– Я вам нужен для чего-то определенного, ваше высочество? – спросил Оркид.
Олио остановился и рассеянно посмотрел на канцлера.
– Нет. Спасибо, но не нужны. – Он повернулся и продолжил путь, задумчиво опустив голову.
Оркид смотрел ему вслед с улыбкой на строгом лице. «Дело прошло куда легче, чем я смел рассчитывать».
Примас Гирос Нортем сидел за письменным столом, положив крепко сцепленные руки на колени. Он услышал, как в дверь постучали, и быстро сглотнул.
Вошел отец Поул и закрыл за собой дверь.
– Один брат сказал, что вы хотели меня видеть, ваша милость.
Нортем кивнул и жестом предложил священнику присесть. Отец Поул занял кресло и посмотрел на примаса ровным взглядом, спокойно и заинтересованно.
– Мы должны кое-что обсудить, – начал Нортем. – Нечто, важное для вас и для Церкви Подлинного Бога.
Нортем увидел, как Поул слегка напрягся. Значит, священник догадывался, к чему он клонит.
– Мы с вами дружим очень давно, – продолжал он. – И некогда были весьма близки.
На этот раз Поул избегал встречаться с Нортемом взглядом и кивнул несколько сдержанно; лицо его чуть покраснело.
– Вы не согласны? – смущенно спросил Нортем.
– Конечно согласен, ваша милость, – покачал головой Поул. – Но та близость…
– Знаю, прекратилась.
– И по вашей инициативе, а не по моей, – поспешно добавил Поул, глядя на примаса почти умоляющим взглядом.
– Это я тоже знаю. – Нортем тяжело вздохнул. – Желал бы я, чтоб это можно было сделать по-другому.
– Что именно вы желали бы иметь возможность сделать по-другому?
– Не знаю, как вам это объяснить. Вероятно, нам следовало поговорить об этом много месяцев назад. Вы заслуживаете правды.
Лицо Поула внезапно сделалось спокойным, словно чутье подсказало ему, что будет дальше.
– Речь идет о вашем преемнике, не так ли?
Нортем кивнул.
– Вы не знаете истинного имени Божьего. И не можете быть его защитником.
Поул тоже кивнул, повторяя движение примаса и словно говоря: «Понимаю. Конечно». Но взгляд его сделался горящим и жестким.
– Это неправильно, – напряженно произнес он.
– НАПРОТИВ, правильно, – подчеркнул Нортем. – Но не легко. Для вас. И для меня.
Теперь Поул уже не кивал, а качал головой.
– Нет, ваша милость. Это неправильно. Как такое может быть правильным? Вы десятки лет готовили меня к этому посту.
– Я никогда этого не говорил, – стал оправдываться Нортем.
– Ваши намерения не вызывали сомнений, – сказал Поул. – Вы натаскивали меня не просто для того, чтобы я был вашим секретарем.
– Вы были хорошим послушником, отец. И привлекли внимание всех своих начальников. Но вышли за рамки усвоенного вами, сочтя, будто знаете, о чем я думаю.
Поул уперся взглядом в глаза Нортема.
– Взгляните на меня, ваша милость, и скажите, что не намеревались подготовить меня быть примасом вместо вас, когда вы отойдете в царство господне.
И конечно, Нортем не мог посмотреть ему в глаза. Он отвел взгляд, но в какой-то мере спас свою гордость, не пытаясь больше лгать на сей счет.
