Со времени этих событий прошло два месяца.
Мокрый снег падал за окном. В больничном саду было пусто. Одинокая ворона и несколько воробьев прыгали под окнами больничного корпуса, подбирая хлебные крошки, выброшенные больными.
Воробьиная стайка испуганно взлетала на деревья, как только ворона приближалась к полю их действия. Ворона наглела. Едва воробьи слетали вниз, она опять вспугивала их.
Саша поспешно надел пальто и шапку.
— Пошли, Рам!
За два месяца Рам из большого щенка превратился в почти взрослую собаку. Но воспитание его было далеко не закончено: прежде чем пес последовал за хозяином, и ворона и воробьи улетели.
— Ну и сиди дома! Прозевал охоту! — раздосадованно крикнул Саша на Рама и взглянул на часы: — Десять минут одиннадцатого. Успею еще до отъезда сходить к Пете.
Саша сунул в карман красную записную книжку и отправился.
В этот день пятый класс уезжал в зимний лагерь на каникулы. Вместе с классом уезжала и Анна Федоровна. Теперь она была воспитательницей пятого класса. Многое изменилось с того дня, когда Петя держал свое глупое пари. Забота класса о здоровье лейтенанта сблизила ребят с Анной Федоровной. Теперь пятиклассники не могли себе даже представить, что еще совсем недавно Анна Федоровна была для них чужим, посторонним человеком, преподавателем, который учил их немецкому языку и о котором они вспоминали только в те минуты, когда должны были учить этот самый немецкий язык.
Когда Саша пришел к Соболевым, у них кончалась утренняя уборка. Петя, вооруженный щеткой, мел в комнате пол. Екатерина Петровна в синем, выцветшем халате гладила Петину рубашку. Догладив, ушла на кухню.
— Ты принес? — опросил Петя.
Саша вытащил из кармана красную записную книжку и листочек.
— Прочти!
Вполголоса Петя прочел листок и одобрительно щелкнул языком:
— Здорово! Давай перепишем.
Но в это время Екатерина Петровна вошла в комнату. Саша торопливо сунул книжку и листок в карман.
— Потом, в поезде! — шепнул он многозначительно.
— Пора собираться, ребятки, — сказала Петина мама. — Ты, Сашенька, иди домой за Рамом. Не забудь надеть на него намордник. Подожди нас на улице…
Рам ехал в лагерь. После долгих просьб пятого класса Анна Федоровна разрешила взять собаку с собой.
В вагоне было шумно и весело. То и дело открывалась дверь и вместе с облаком морозного воздуха появлялся новый пассажир. Пришел Гаврин в только что купленной меховой ушанке. Так как долго никто не обращал внимания на обновку, Гаврин сказал:
— Папаша подарил за успехи по немецкому.
Несвижский сейчас же оборвал его:
— Подумаешь — успехи! Получил раз в жизни удочку, а расхвастался, как будто в Артек едешь…
Анна Федоровна, в беличьей серой жакетке и такой же круглой шапочке, то и дело выбегала на платформу посмотреть, не идут ли Саша и Петя.
До отхода поезда оставалось пять минут.
Анна Федоровна опять вышла на площадку.
— Опоздали, как миленькие! — злорадно заметил Несвижский, жуя ириску.
На него накинулась Тамара Бесперчая:
— А ты и рад чужой беде. Сам в этом месяце два раза в школу опоздал.
— У нас часы отставали…
— Часы отставали… — передразнила Тамара. — Проспал, наверное.
— Нет, не проспал.
— Проспал.
— А я говорю — не проспал…
В это время Вася Морозов, прильнувший к начинающему замерзать окошку, крикнул:
— Соболев и Василевский пришли!
Тамара ехидно сказала:
— Ну, что? Опоздали? — И показала Несвижскому нос.
Запыхавшись, Петя и Саша влезли на площадку, таща за собой овчарку.
