За спиной никого не было.
Ольга вернулась домой. Он ждал:
– Не могу ли я чем-либо помочь?…
– Нет. Ничего. Все хорошо.
– Тогда едем?
– Едем…
Праздничный ужин в дорогом ресторане…
Как это здорово есть одну сосиску на двоих. Без рук, каждый со своего конца. С кетчуповым поцелуем на последнем кусочке…
Он заснул…
Ночью можно просто считать звезды: один считает голубые, другой – розовые. Спорить из-за зеленых. Давать имена друг друга. Сто третья звезда имени Моей Любви…
Поцеловал утром…
Сначала в комнату вползал запах персика. Потом впархивала едва слышимая музыка. И персиковая капелька падала на ее губы…
Заехал вечером на работу. Подвез домой…
Сколько вечерних соблазнов. Штурм казино с горсткой мелочи в кармане. Сладкие поцелуи на скамейке у духовной семинарии. «Охота на полицейского» – это, когда нужно держать дистанцию между тобой и полицейским в десять шагов в течении тридцати минут. И, чтоб не забрали в участок…
Пикник в центральном парке…
За городом есть поляны, которые больше ни с кем не надо делить. И можно пить вино из горлышка и петь во весь голос, и, охрипнув, слушать птиц и нежные слова…
Концерт в консерватории…
Альфред пел ей серенады, от которых сходили с ума соседи. У него не было слуха, но он не придавал этому значения. Она тоже. А как он читал стихи. Свои. Те, что сочинил для нее будучи в другой жизни Пушкиным, Рембо, Петраркой…
Театр…
Он любил играть Ромео. И падал к ее ногам, как убитый. Но больше ему шла роль Мавра. Когда он клал свои руки на ее шею, Ольга была готова умереть…
Понравился родителям…
«Господи, чтоб ноги этого фигляра не было в нашем доме… У него же ничего серьезного нет на уме…»
Сделал предложение…
Она была просто его. Это было само собой. По-другому не могло быть. Альфред целовал ее и говорил:
– Жена… Женушка… Женуля…
Получил согласие…
Она просто закрывала глаза:
– Милый…
«Настольная книга будущей матери»…
Он так этого хотел, но не торопился. Альфред был так ужасно серьезен, говоря о детях…
Они вместе планируют завтрашний день…
Как она ждала завтрашнего дня! Дня нового, неведомого, в котором Альфред подготовил столько сюрпризов…
Следующую неделю…
Месяц…
Год…
Ольга не спала эту ночь накануне. Под утро тихонько выскользнула из постели. Он даже не шелохнулся.
Прокралась за дверь и затаилась на пуфике в прихожей. Сердце стучало все сильней и сильней. Так хотелось виски…
Но она дождалась. К дому подъехала машина. Опережая звонок, Ольга распахнула дверь.
– Распишитесь в получении…
Как сладко впились в ее ладони розы. Как трудно прочитать сквозь слезы на найденной в букете записке.
Почему я поехал на поезде? Самолеты летали по расписанию. В кармане лежало два авиабилета. Один из них на мое имя. И я мог сдать второй, зайти в самолет и выйти из него через пару часов. Уже на месте. Но я сдал оба билета. Вернее порвал. Медленно-медленно – ее. И быстро-быстро – свой. Я не хотел, чтобы второй билет имел какую-либо связь с первым, даже и уничтоженным. Падая, обрывки покрывали друг друга, смешивались, пропитывались лужной водой, белое становилось серым. У меня не было больше билета на самолет. Но не поэтому я поехал на поезде.
Перелет к морю слишком быстр. Он подходящ, когда летишь вдвоем. Когда не терпится избавиться от соглядатаев: родственников, знакомых, сослуживцев, прохожих, пожизненных спутников всех сортов – параллельных и перпендикулярных. Когда бежишь прочь от распахнутых пространств офисов, улиц, населенных квартир. Когда дорога каждая минута, проведенная вдвоем. Когда ты действительно хочешь быть вдвоем, вдвоем, вдвоем…
Вдвоем в самолете так тягостно от скованности ожидания и так сладко от предвкушения. Знаешь – скоро объявят: «Пристегните ремни, приготовьтесь к посадке…» И самолет резко пойдет вниз. И захватит дыхание. Там, там внизу под облаками мы будем совсем вдвоем. Самолет прокатится по полосе. Подадут трап. Откроют двери. Лабиринт аэропорта и площадь перед ним. И вот уже такси летит по дороге вдоль моря. И уже легче. Можно целоваться и вовсю тискать друг друга. Таксист не против. Он только молча курит и время от времени поглядывает в зеркальце заднего вида – как там дела. А мы спешим, но не торопимся. Мы в поцелуях коротаем последние минуты ожидания. Еще четыре поворота и гостиница, в которой нас никто не знает. И двухместный номер. И мы вдвоем, вдвоем, вдвоем… И час, и два, и три… Все в полусне… Какая дивная слабость… Попить… Поесть… Вдвоем мы завтракаем… Или обедаем… Или ужинаем… Мы не скоро вернемся в обыденный ритм. Пока у нас свой хронометр. Один на двоих. Мы ласкаем друг друга, мы одеваемся, держась за руки гуляем по набережной, купаемся в море, играем простором, когда захотим, когда возжелаем. Солнце и звезды – это не время, это то, чем мы дышим вдвоем.
