Одолень-трава - страница 60

— Да, у них теперь все пойдет на ускорение, — многозначительно поддакнула Муза. — Теперь-то уж можно точно сказать, что в самом скором времени гульнем на свадьбе.

— Хорошо ты сказала, Маша! — Вике хотелось перевести разговор и вернуть его в прежнее русло.

— Хорошо или не очень, — отозвалась Маша, — но вы представляете, какая радость, какое ликование для всякого хулиганья вот такой приговор! Размахивай ножами направо и налево — подумаешь, два года!

— Да, заводские-то меж себя шумели, когда из зала выходили, — припомнила Муза. — Оно конечно, суд — не профсоюзное собрание, с трибуны не выступишь, много не наговоришь, но шуметь здорово шумели… А какие-то лохматые юнцы в задних рядах сидели — это ты точно, Маша, подметила! — так те с ухмылочками приговор встретили. Может, дружки его, может, такие же поножовщики… Ну ладно, — первый раз сама себя оборвала Муза, — наверное, хватит об уголовщине. Давайте, девчонки, поговорим о своем заветном — вон сколько так-то вместе не сидели, по душам не разговаривали.

Под заветным Муза подразумевала разговор о парнях, и по заведенному порядку она же первой его и начинала.

Нынче разговор как-то не пошел. Последним знакомцем Музы, по иронии судьбы, оказался «герой» нынешнего дня, и о нем уже и так было говорено более чем достаточно. О Вадиме Вике тоже сказать было нечего сверх того, что подруги и сами хорошо знали. Оставалась Маша. И хотя она в таких разговорах, по обыкновению, принимала участие лишь в качестве слушателя, нынче подруги решили растормошить, разговорить ее.

— Ты, Машка, хитрая, скрытная, — так начала Муза. — Мы с Викой, как дуры, по простоте душевной рассказываем все свои, можно сказать, сердечные тайны, а от тебя в ответ не слышим ни звука.

— Ну нечего-нечего мне рассказывать, — пыталась отбиться Маша.

— Ты уже взрослая девушка, — продолжала свое Муза, — и, как говорится, все при тебе: и ноги у тебя — дал бы бог мне такие стройные ноги, и грудь — редкий парень глаз не скосит…

— Поехала… Только к чему ты все это?

— А к тому, — голос Музы звучал уже почти по-прокурорски обличительно. — Неужто кто-то тебе поверит, что у тебя не было и нет парней, с которыми…

— Так уж и парней! — не дала договорить подружке Маша. — Не меряй на свой аршин…

— Ладно, принимая во внимание твою прирожденную скромность, смягчим формулировку: не парней, а парня. Но если у тебя есть парень, почему ты темнишь и нам с Викой, твоим закадычным подругам, ничего не рассказываешь?

— Да откуда ты взяла, что у меня есть парень? — Маша даже слегка отодвинулась от подруги.

— А ты сама только что сказала. Когда поправляла меня.

— И ничего я не сказала… Хватит, Музыка, себе и людям голову морочить. Я лучше вам про свой новый институт кое-что расскажу…

— Да, ведь я совсем забыла, что мы теперь в разных институтах! — воскликнула Муза. — А ты и тут себя показала. Ведь нам с Викой путем так и не объяснила, что тебе взбрендило переходить, два года задарма терять, опять с первого курса начинать.

— Тогда не объясняла — не знала, поступлю ли. А теперь… теперь что объяснять — просто мне там интереснее. А что два года теряю, так замуж я не собираюсь, торопиться мне некуда.

— В мой огород булыжники кидаешь? — спросила Вика. И чтобы не уводить разговор в сторону — тут же к Музе: — Не перебивай, Музыка, дай человеку договорить.

— Так вот, познакомилась кое с кем из однокурсников, — продолжала Маша, — и, знаете, есть довольно интересные ребята. Один так и вовсе глянулся. Здоровый, сильный, с такими вот ручищами. — Маша показала, какие могучие руки у ее знакомого. — Но сила силой, а и котелок тоже варит. Правда, деревенщина, засельщина, неотесанный, наивный, но с ним интересно…

— Ну вот мы тебя и поймали! — возликовала Муза. — «Один мне глянулся…», «с ним интересно»… И после этого ты еще будешь отпираться, что у тебя нет парня?!

— Но я же с ним еще только-только…

— Вот это самое-то интересное и есть! — тоном знатока возвестила Муза. — Когда ты с ним начнешь целоваться да обниматься — это уже пойдет банальщина, у всех это бывает, в общем-то, одинаково. А вот само начало, первые робкие взгляды, вздохи, касания, волнения — это у каждого по-разному, и это самое-самое интересное… — Муза даже сама разволновалась, раскраснелась. — Рассказывай, рассказывай!