Половина сидящих в кабинете начальников почему-то нашла эту фразу забавной и рассмеялась.
Хорькофф прошел мимо фигуры Мина, бесстыдно направившего к потолку свой полутораметровый символ оплодотворения, и вернулся в кресло. Упершись руками в колени, президент «ИNФЕRNО» слегка подался вперед и тихо, но властно приказал:
— Не надо ссориться, коллеги! У кого есть, что предложить, не молчите.
Но замолчали все.
— Вы понимаете, что будет с каждым из вас, если корпорация обанкротится? — спросил Хорькофф. — Я говорю о личной ответственности перед тем человеком, который всех нас поставил на эти ответственные посты.
Улыбки исчезли, словно напрочь стертые невидимым гигантским ластиком. Каждый опасался получить втык лично от Ивана Адыгеича.
— Мало никому не покажется, — сурово проговорил Перецко низким грудным голосом.
— Адыгеич каждому вставит, — Леонтович нервно покосился на фаллос бога Мина. — И Вам, Старикова, тоже. По самые гланды!
— А я-то причем!? — Старикова пожала плечами и вернулась на место. — Мне просто не нравятся авантюры старого афериста Леонтовича. Вы все про них знаете. Вспомните, сколько мы по его воле страдали! Вспомните только, как он к нам в офис этого художника-вьетнамца притащил. Я до сих пор без содрогания мимо его картин ходить не могу. А Маша из бухгалтерии так вообще там прямо в холле дочерью разродилась от ужаса.
— Не мешайте людям работать! — сердито сверкнул глазами на Старикову Перецко. — Если сами не можете по скудоумию своему придумать ничего нового, то молчите!
Старикова, уже начавшая было садиться на место, тут же вскочила на ноги и, воинственно задрав подбородок, запальчиво прошипела:
— А кто отвечать будет, если станет хуже?
— Отвечать будем все, — на бледном, усталом лице Хорькоффа залегли глубокие морщины. — Протокол нашего собрания будет распечатан и каждый из нас его подпишет, чтобы не было потом: «А мы говорили! А мы предупреждали!» Отвечать будем и при неправильном действии, и при полном бездействии. Кто, кроме Казимира Сигизмундовича может предложить план быстрого выхода из тяжелой ситуации без серьезным материальных затрат.
— Никто, млять! — Леонтович с усмешкой посмотрел на Старикову.
Та села на место. И проворчала оттуда что-то неодобрительное, но нечленораздельное.
Леонтович несколько секунд понаблюдал за Стариковой. Но та больше не предпринимала никаких контрдействий.
Тогда насмешливость во взгляде Леотовича сменилась торжествующе-победным выражением. Он выгнул грудь колесом, повернулся к Хорькоффу и сообщил ему с деланным безразличием:
— Не волнуйтесь, босс. Деньги не такие уж и большие нужны. А коли, млять, прогонят нам порожняк, предьяву кинем поставщику, млять, и бабло вернем обратно с счетчиком, — сказал Леонтович, вынырнув из-под столешницы, и положил на нее вытащенное из портфеля гарантийное письмо.
— «Вернем», как же! — фыркнула Старикова. — От дохлого осла — уши!
— По любому, млять, свое урвем! — не сдавался Леонтович. — Зацените, млять, психологический момент — сплочение коллектива вокруг веры в чудотворное лекарство. Наши по любому будут уверены, что жрут допинг и станут пахать шустрее.
— Это лекарство? — поинтересовался Хорькофф.
— Ни в коем разе! Чисто биологически активная добавка. Гомеопатическое, млять, средство. Не требует ни назначения врача, ни рецептов. Чисто, млять, натуральный продукт.
— Что требуется от нас?
Леонтович протянул Хорькоффу гарантийное письмо.
— Надобно, млять, подписать фитюльку с гарантией оплаты от корпорации. И тут же нам все отгрузят со склада.
Хорькофф прочитал гарантийку и спросил:
— Проверено юристами?
— Проверено так, млять, как межгосударственные договоры не проверяются! — снова выпятил грудь колесом Леонтович, гордясь своей предусмотрительностью.
Хорькофф подписал гарантийку и отдал ее Леонтовичу со словами:
— Даю добро. Действуйте. И не позабудьте о психологическом моменте.
— Отработаем его на все сто! — обрадовался Леонтович столь беспрепятственному одобрению его инициативы начальством. — Замутим, млять, аж целый гала-концерт с парадом-алле.
В наступившей тишине всеми был услышан стон Стариковой. И каждого, даже у выжиги Леонтовича, заныло в том самом экстрасенсорно-прорицательском месте, которым чувствуют неприятности только истинно русские люди.
