Однако этим муд… этим нехорошим парням было наплевать на бушующее в моей душе пламя негодования.
Толик сделал обманное движение, имитируя атаку рубящим ударом сверху, и в момент, когда Тоха поднял меч вверх, защищая голову, Толик уколол Тоху в живот, заявив:
— Пятнадцать — шесть! Иду на рекорд!
Стремясь отыграться, Тоха начал более энергично передвигаться вокруг Толика, активно прощупывая его защиту обманными движениями и легкими ударами в голову и по ногам.
От возмущения тем, что меня так нагло игнорируют, я покраснела — мои щеки запылали, словно их отхлестали березовыми вениками.
— Гады вы все! Ухожу от вас! — крикнула я, потрясая над головой сжатыми от злости кулаками.
Затем я повернулась к парням спиной и гордо прошествовала в раздевалку, чтобы забрать оттуда личные вещи, поскольку теперь намеревалась расплеваться с «Кольчужником» навсегда. Ну уж на пару месяцев-то точно.
Толик и Тоха, не обратив на это внимания, продолжали фехтовать…
2
В раздевалке я шипела и плевалась ядом. И уже было решила, что тут и ноги моей больше не будет, но вспомнила о том, что дал мне клуб.
А дал он мне немало. Например, именно тут я научилась настоящей рукопашке.
Дело в том, что во всех секциях меня учили, как правильно проводить тот или иной прием, а Толик и его братва натаскали меня умеренно калечить пиплов, не убивая их и не превращая в беспомощных инвалидов с текущими изо рта слюнями.
Не надо, хмыкать, сестрицы! Искусство умеренного повреждения вражеского организма — это столь же высокое искусство, как сочинение рапсодий или рисование батальных полотен.
Убить подонка легко. А вот отмазаться от судей, которым этот подонок почему-то милей родного брата, стоит больших денег и хлопот.
По российскому законодательству мера защиты при самообороне не должна превышать вред, наносимый агрессором. То есть если тебя насилуют, то ты в ответ может только сама изнасиловать насильников и то — в момент совершения ими преступных действий, а как застегнули ширинки — уже трогать никого не моги, токмо ищи свидетелей и пиши в ментуру залитую слезами заяву. А коли прострелишь гадам башку, сядешь годиков на восемь-десять в кутузку.
А между тем у нас на теле — до фига точек боли, кои могут не только обездвижить организм, но и дать ему отсроченную смерть, к которой не сможет придраться ни один судмедэксперт.
Например, не шибко сильный, но точный и жесткий костяшками пальцев удар в висок может привести как к потере сознания, так и летальному исходу. Под височной костью проходит артерия мозговой мембраны. Средняя толщина черепа в этом месте всего миллиметр.
А ежели садануть лбом по верху носовой кости (чуть ниже междубровя), под которой проходит вена, идущая к носовой полости, то противник нахлебается кровушки и ему будет трудно дышать. Убить не убьешь, но получишь минуту-другую, чтобы разобраться в обстановке.
Если вас, сестрицы, держат сзади, лучший способ разделаться с обидчиком — садануть его в колено по прямо стоящей ноге. Назад колено, естественно, не развернется, но его связки повредятся. А одноногий противник уже не боец.
И конечно король всех ударов — тычок в глаз. Одним пальцем можно надолго вывести из строя бугая, при этом совершенно не рискуя его ухандакать.
Надеюсь, вы, сестрицы, все успели записать из сказанного мною про удары? Тогда продолжу свое повествование про страшные душевные обиды, нанесенные мне теми, кого я считала боевыми товарищами и без пяти минут соратниками по борьбе с зомби.
3
Я забрала из шкафчика свои манатки и вернулась с набитым доверху баулом на спине в спортзал.
Мое возвращение осталось незамеченным, ибо в этот момент Тоха попытался поднырнуть под меч Толика, но тот врезал сопернику рукоятью по башке.
От такого удара Тоха опустился на колено, снял шлем и затряс головой, пытаясь навести в ней порядок после сотрясения.
— Шестнадцать — шесть! — торжествуя, объявил Толик.
— Чего там с Никой-то творится? — спросил его Тоха.
— Недавно из-за ерунды посрались, — не стал скрывать Толик. — Какая-то нервная она последнее время.
— Как пить дать, ранний климакс, — уверенно заявил Тоха (ну не подлец ли он после такого заявления, а?). — Не боись, лет через двадцать-тридцать у нее все в норму придет. Я ж ветеринар — в этом шарю на все сто.
