Одна к печали - страница 92
– Они все такие красивые, – вздыхает Айви. Я улыбаюсь. Она как малыш в конфетной лавке.
– А ты? Что ты наденешь?
– О, я не очень-то дружу с модой. Но на прошлой неделе я нашла в благотворительном магазинчике черное платье, которое как раз сойдет.
– Покажешь мне? Обожаю удачные находки с барахолок. Дома у меня есть несколько убийственных винтажных шмоток, которые я купила практически задаром. В Саванне на удивление неплохой выбор, есть по-настоящему крутые старые вещи, но лучше всего ходить по секонд-хендам в Нью-Йорке. Это тот редкий случай, когда мы с мамой хоть в чем-то действительно единодушны.
Пока я говорю, Айви подходит к комоду и роется в нижнем ящике. Я чувствую легкий укол тревоги. Что она делает?
– А, вот оно, – говорит она, вытаскивая измятое черное платье с оборками по краю. Для кого-то, кто проявляет такое внимание к каждой сфере своей жизни, Айви настолько мало обращает внимания на свою одежду, что мне с трудом в это верится.
– Ни за что, дорогая, ты не можешь надеть это, – заявляю я.
– Можно погладить.
– Нет, серьезно. У меня тут куча платьев. Просто выбери одно и оторвись.
– Что, серьезно?
– Да, конечно! Зачем еще нужны соседи по комнате?
– О боже, большое тебе спасибо, Одри. У меня просто времени нет думать еще и о платьях, и это был единственный хотя бы немного подходящий наряд, какой мне удалось найти.
Я морщу нос.
– Не уверена, что назвала бы его подходящим.
Она прыгает вперед, тут же подхватывая мое черное кружевное платье. Мое сердце замирает на мгновение – я и сама положила глаз на него, – но я одергиваю себя. Я могу надеть его в любой момент, и у меня таких дюжина дома, и тут, в Британии, и в Штатах. Я улыбаюсь.
– На тебе оно будет смотреться прекрасно, – уверяю ее я.
– Спасибо! А что ты наденешь?
Мой взгляд падает на бронзово-золотое. С правильным макияжем я буду выделяться на вечеринке. Я пробегаю пальцами по шелку.
– Это.
– Потрясающе. Будешь выглядеть просто идеально.
Мы переодеваемся в платья, накладывая макияж и болтая. Так приятно снова жить нормальной жизнью. Это та самая школьная дружба, о которой пишут в книгах. Айви такая умная и смелая. Мне повезло, что она тоже что-то видит во мне и хочет со мной дружить.
Айви отсылает сообщение Харриет, и вскоре наша комната жужжит словно улей, потому что она присоединяется к нам, и мы широко распахиваем дверь нашей спальни. Я делюсь своим огромным выбором косметики, и мне кажется, что все приходит в норму. Завиваю волосы большими, упругими волнами, превращаясь в настоящую южную готическую красотку. Пышная укладка, темные глаза, темные губы, черная бархотка на шее и переливающееся платье. Я помогаю Айви с макияжем: мы останавливаемся на мерцающих золотых тенях для век и тонких, словно паучьи лапки, накладных ресницах, чтобы подчеркнуть ее карие глаза.
– Выглядишь потрясающе. Кожа невероятная.
– За это мне надо благодарить маму, – отвечает Айви. – Она вообще едва пользуется макияжем.
– Везет. И, Харриет, мне нравится цвет твоего платья.
– Правда? А мне кажется, в нем я – словно полный мешок картошки, – отвечает Харриет.
Айви цыкает.
– Прекрати называть себя толстой. У тебя потрясающая фигура, о которой я могу только мечтать. Ты видела свою задницу? Бейонсе сгорает от зависти.
– Да уж, точно, – смеется Харриет, мастерски вильнув бедрами.
– Ладно, нам лучше спуститься, если мы не хотим опоздать к началу, – говорит Айви, бросив взгляд на телефон.
– Но сначала, раз уж это вечеринка… – Харриет открывает сумочку. С озорной кривой ухмылкой она достает три крошечные бутылки водки.
– Ох, шалунья! – тяну я с лучшим британским акцентом, какой только мне удается.
– Если нельзя пошалить на Хэллоуин, то когда можно? – подмигивает Харриет.
Айви улыбается.
– Вилли Вонка наносит новый удар! – Она берет бутылочку, откручивает крышку одним отточенным движением. – Будем здоровы!
– Будем здоровы, – отвечаю я, чокаясь с ней и Харриет своей бутылочкой и делая большой глоток. Морщусь. – На вкус дерьмово. У вас тут нет «Файербола» или чего-то вроде того?
