– Мои друзья позвали ее на крыльцо. Притворились, будто ей там рады. Угостили ее выпивкой, заставив на какое-то время почувствовать себя частью всей этой веселой толпы. Но, конечно, все это делалось лишь для того, чтобы поиздеваться над ней. Они были задирами.
– Звучит ужасно.
Я поднимаю взгляд на Айви, но едва могу различить ее в пелене слез. Роняю несколько слезинок, но потом собираюсь с силами. Я должна почтить память Алисии, рассказав все как было. Все. Ничего не упустив.
– Ну, потом они решили все полезть в джакузи. – Следующую часть пересказываю в спешке, как будто, если рассказать все быстро, оно станет не таким ужасным. Я просто обязана выплеснуть это. – Они дурачились. Играли в игры. Убивали время. А затем все пошло наперекосяк. Я слышала крики… слышала их, даже несмотря на нашу ссору. Когда я спустилась, Айви, она уже была мертва. Она утонула в джакузи.
– Матерь божья!
– Лидия паниковала, плакала, умоляла, чтобы я позвонила девять один один, – продолжаю я. – Когда она перестала биться в истерике, я наконец вытянула из нее всю историю. Один из парней, Тайлер, по ее словам, держал голову Алисии под водой. Он пытался заставить ее сделать ему, ну, ты понимаешь. Он сказал, что это была неудачная шутка. Шутка, из-за которой он теперь в тюрьме. Суд над ним состоится через несколько недель. Возможно, ему дадут пожизненное.
– Чертовски, мать его, правильно, – говорит Айви, но затем резко замолкает, на лице ее проявляется осознание. – Вот почему вы переехали сюда.
– Да. Я больше не могла находиться там. В том доме. У меня были панические атаки в доме, в школе. Рядом с этими людьми. Полиции не нужно было мое заявление или что-то в этом роде. У них были показания. У них были свидетели среди всех моих друзей, которые сидели тогда в джакузи. Родители сказали, я не должна проходить через суд. Не думаю, что я смогла бы. Все равно они собирались переезжать в Англию, и я поехала с ними.
– О, Одри. Мне казалось, что у тебя идеальная жизнь. Ты в некотором смысле выглядишь грозно с этим своим… вот этим. – Она окидывает жестом мое лицо и волосы, и, несмотря ни на что, это заставляет меня рассмеяться. – Но, думаю, никогда нельзя с уверенностью заявлять, будто знаешь, через что прошел человек. Прямо как с Лолой. Мне так жаль. Это действительно ужасно. Не удивительно, что ты хотела сбежать.
– Ты права. Вот почему я здесь. Ради нового старта, нового начала. Признаю, я сильно испугалась, оказавшись тут и увидев, что в вашей школе все так же зациклены на смерти ученика, как и в моей. Мне казалось, я проклята. Но я нашла лучшего друга, о каком только можно мечтать. – Я тянусь взять Айви за руку.
– Я тоже. – Она сжимает мои пальцы в ответ. – Одри, это была не твоя вина, ты понимаешь… Алисия? Тебя там даже не было.
– Знаю. Но она умерла в моем доме. Я просто не могу не думать о том, что могла бы сделать что-то. Может, даже не той ночью. Все это ведь началось гораздо раньше. Я была такой глупой, эгоистичной стервой. В любой момент я могла просто выступить против того, что было плохо и неправильно, ведь я понимала, что это так.
– Как ты и сделала в случае с Кловер… ну, в обоих случаях, когда ты выступила за и против нее.
– Именно. Как будто я стала своей собственной версией «Общества сороки». Я не могу больше оставаться в стороне. Только не теперь, когда осознаю последствия.
– Я тоже.
Мы некоторое время сидим молча. Затем Айви хлопает своей ладонью по моей и крепко сжимает мои пальцы.
– Боже, школьный психиатр сделает на нас состояние! – Она смеется, и я понимаю, что тоже хихикаю. Ничто не снимает напряжение лучше, чем мрачные шутки.
– Ну, все, что мы можем, – это стараться сильней. И мы должны позволить себе жить собственной жизнью. Так что давай так и сделаем, а? Мы избавились от мистера Уиллиса. Мы остановили Кловер. Уже поздно. Завтра я отнесу дневник и письмо в полицию. Но сейчас? Сейчас нужно готовиться к вечеринке.
