Встал режимник со второго этажа и спросил Васина:
— Что ты хочешь на взрослый, это понятно. Вот скажи, как собираешься дальше себя вести? Как будешь работать и учиться.
Васин молчал. Из зала выкрикивали, чтоб отвечал.
— Как буду себя вести? Я считаю, что я нормально себя веду.
Поднялся активист с третьего этажа и громко сказал:
— Он считает, что ведет себя нормально. Он спокоен — через два месяца восемнадцать. Раз ему ни до чего дела нет и работать не обещает хорошо, надо дать ему суток десять, и пусть подумает, как жить дальше.
В президиуме встал Павлуха.
— Я согласен. Васину надо суток десять подумать над своим поведением. Иди, отсидишь и тогда будем принимать в коллектив.
Васин сошел со сцены, и дпнк повел его в дизо.
Двух других новичков и Глаза приняли в коллектив колонии единогласно.
В грязовецкой колонии не били. Нарушителя активисты прорабатывали, и это было унизительно. Тем более — парня посылали докладывать о нарушении воспитателю. Глаз это почувствовал на себе, получив двойку. На перемене к нему подвалил Смолин.
— Ты что, Глаз, — заорал он на него, — к занятиям не готовишься? На самоподготовке мух не считай. Смотри мне, если еще одну получишь, — Смолин замолчал, не договорив, съедая Глаза взглядом.
В корпусе Смолин зашел в шестнадцатую комнату и сказал:
— Глаз, на полусогнутых беги докладывай воспитателю, что получил двойку.
Глаз молча смотрел на Славу.
— Что, не ясно? Пошел! Шустро! Ну!
— Не пойду я докладывать, — спокойно ответил Глаз.
— Что? Не пойдешь? Пойдешь!
Смолин схватил Глаза за ворот и за руку и вытолкал в коридор.
— Пошли! Не пойдешь?!
Глаз сопротивляться не стал. К Смолину на помощь придут активисты. Да и по коридору проходили воспитатели, а возле дверей, у тумбочки, стоял дежурный контролер. А Смолин, толкая в спину, приговаривал:
— Ишь ты. Обшустрился. Не пойдешь!
Смолин отворил дверь воспитательской и втолкнул Глаза. Георгий Николаевич сидел за столом.
— Что такое, Петров?
— Да ничего, — сказал Глаз, застегивая на вороте пуговицы.
Как ему сейчас не хотелось докладывать о двойке. Но говорить надо.
— Я двойку получил.
— Сам пришел в воспитательскую?
— Нет.
— А почему сам не пришел?
Глаз не ответил.
— У нас ребята нарушения сами докладывают. По какому предмету получил двойку?
— По алгебре.
— К следующему занятию подготовься и исправь.
Смолин Глаза невзлюбил. Новичок, а борзеет.
Глаз в школе, на перемене, ругнулся матом. Активист из другого отделения сделал ему замечание и записал.
Смолин в корпусе сказал Глазу:
— Иди в воспитательскую.
Глаз пошел, хотя идти не хотелось, и доложил. На этот раз Георгий Николаевич дал ему наряд вне очереди.
На другой день Глаз вымыл в комнате пол.
Полы в колонии по очереди мыли все воспитанники. За исключением уборщиков территорий. Их в каждом отделении было два.
Шестое отделение закончило работу. Цех подметен, и ящик с мусором стоит возле курилки.
К Глазу подошел кент — Валя Соколов — и сказал:
— Пошли отнесем.
Вытаскивать мусор из цеха очередности не было. Добровольцы всегда находились. Но активисты вытаскивали реже.
Пройдя через двери производственной вахты, парни спустились в кочегарку. Она темная от копоти, и только паровой котел, выкрашенный в коричневый цвет, выделялся.
— Сюда валите, — сказал молодой кочегар, указывая рукой. Ребята перевернули ящик, и кочегар сказал:
— Во, молодцы.
Он достал из кармана пачку «Беломора» и закурил. Глаз, глядя на него, спросил:
— Разрешите закурить?
Кочегар протянул пачку. Глаз, взяв папиросу, сказал: «Благодарю» — и положил в карман.
— Что, недавно у нас? — спросил кочегар.
— Второй месяц.
— Откуда сам?
— Из Волгограда.
— О! Хороший город. Все собираюсь туда в отпуск съездить, Мамаев курган посмотреть, да все как-то не получается. Этим летом постараюсь обязательно.
— Съездите. Город хороший. Не пожалеете.
Кочегар Глазу понравился.
В следующий раз, когда выносили мусор, Глаз поздоровался с кочегаром.
— Ну как, хорошо в кочегарке работать?
— Неплохо. Время свободное есть.
— Давно работаете?
— С лета.
Глаз достал пачку дешевых сигарет и протянул.
— Закуривайте!
— Спасибо. Я только «Беломор». Хоть моих?
