— Ты еще расскажи ему, как я умею пить вино и ругаться,— шепотом подучила его Соня.
— Нет, это не надо,— тоже шепотом ответил ей Шон.
Лансере, который, вероятно, уже успел проникнуться уважением к Рыжей Соне, протянул ей руку и улыбнулся.
— Итак, ты остаешься с нами, красавица?
— Остаюсь,— решительно сказала девушка.
— Тогда поведаю вам, что мне удалось сделать.— Он энергично прошел в дальний угол комнаты, выволок из-за шкафа низкий табурет на кривых ножках, поставил его перед Соней и Одиноким Путником и сел.— Днем, когда меня мучила головная боль, я вдруг понял, что необходимо как-то вызвать сюда советника, а также его милейших родственников. Если мне суждено погибнуть сегодня, я хотел бы увести с собой кого-нибудь из них — лучше, конечно, самого советника, так как он опаснее остальных. Эта мысль не давала мне покоя, вот я и решился привлечь чуждую мне магию. Признаюсь вам: я вовсе не склонен колдовать, да и не тому учился в жизни. Однако есть у меня одна древняя книга, которую незадолго до смерти отдал мне брат. Прежде я не обращался к ней — она написана на мертвом языке; разобрать его трудно, к тому же многие страницы от времени истлели и потускнели… Не сразу нашел я то, что мне было нужно, а когда все же нашел…
Тут Лансере вдруг разволновался. Алые пятна выступили на его бледных щеках, а глаза вспыхнули и лихорадочно заблестели. В этот момент Соня сумела разглядеть цвет его глаз: голубой с сиреневым оттенком.
— Они придут сюда все! — воскликнул Лансере и тут же закрыл себе рот ладонью — за дверью их могли подслушивать.— Все! — шепотом продолжил он.— И советник, и сын его Аххаб, и брат, прибывший из Аргоса,— отвратительное существо, судя по всему. Место Лобла, как говорил мне Гиддо, занял баронет Ааза Шаб-Бин. Значит, он явится тоже…
— Ты не узнал, когда именно они нападут на нас? — спросил Шон.
— В течение ночи…— Он замолчал, настороженно вслушиваясь в наступившую тишину.— Тротби идет.
— Откуда ты знаешь? — подозрительно спросила Соня.
— Чувствую…— тихо ответил Лансере.— Я всегда его чувствую.
И точно. Спустя несколько мгновений в коридоре раздался негромкий, но довольно раздраженный голос Тротби, видимо, изгонявший настырного хака: «Прочь, мерзавец!» Затем дверь дрогнула под крепким кулаком наследника.
— Войди, мой мальчик! — отозвался Лансере.
Тротби вошел.
* * *
При виде Рыжей Сони Тротби так ласково улыбнулся, что пара веснушек на ее изящном носике незамедлительно заполыхала.
— Я пришла без приглашения,— сказала девушка, первый раз за последние дни воспользовавшись правилами этикета.— Надеюсь, ты не возражаешь против моего присутствия?
Собственно говоря, ей было наплевать, даже если б Тротби возражал, но все-таки следовало учесть ее пребывание в доме особ королевских кровей.
— Значит, нам было суждено встретиться еще раз,— философски заметил наследник.— Что ж, я рад. Только… Этой ночью здесь не будет бала или карнавала…
— Не выношу балы и карнавалы,— презрительно ответила Соня.— Достаточно того, что здесь будет бой. Ты не смог бы придумать для меня лучшего развлечения.
Мужчины улыбнулись.
Тротби прошел к нише, откинул бархатный полог и присел на край огромной кровати с горой подушек у изголовья.
— Похоже, скоро начнется,— сообщил он друзьям.— Гиддо сказал, что к дому подъехала крытая повозка — окна занавешены, возница сидит на месте как привязанный… Хаки сразу разбежались, зато отряд железных воинов подошел со стороны улицы Виноделов.
— Я слышал их,— спокойно кивнул Лансере.— Они громыхают на весь Асгалун.
— А в повозке, наверное, советник,— предположил Одинокий Путник.
— С братом и сыном,— добавил Тротби.— Ты ведь сделал это, дядя?
— Конечно, мой мальчик.
— Гиддо уверяет, что из пятидесяти слуг на нашей стороне семнадцать; из них одна женщина и два старика. Считаем без них — четырнадцать. Совсем неплохо, особенно если учесть, что и остальные не против нас — они просто не желают участвовать в драке.
— А сколько железных воинов? — спросил Лансере.
— Двадцать уже в саду, и еще пятнадцать приближается к дому.
Тут Соня чуть было не огорошила присутствующих заявлением, что она и в одиночку легко одолеет это дерьмо, но Шон вовремя заметил ее самодовольный вид и быстро сказал:
