– Вольдемар, – с беспокойством говорила Ирина, пока последний решительно карабкался к потолку. – Вольдемар, подождите, пока Шалтай принесёт воды. И вообще, давайте ещё раз всё обдумаем, вместе… Меня эта плесень совсем не смущает. Давайте не сегодня… Она потянула Сгущёнкина за возвышающуюся на последней ступени штанину.
– Отойди, женщина! – взорвался Сгущёнкин. – Я делаю тут ремонт! Я!
Рукой с керосиновой лампой Сгущёнкин описал кривую и сходу впаял лампу в стену. Керосин тонкой струйкой сполз вниз и вспыхнул.
Сгущёнкин нагнулся, и мобильныйтелефон вылетел из кармана. По дуге телефон спикировал в самое пламя и в момент оплавился. Ирина охнула. Сгущёнкин вздохнул. В дверной проём влетел запыхавшийся Шалтай и плеснул на стену ведром воды. Огонь не погас. Глаза Ирины от ужаса увеличились вдвое. Шалтай выбежал на крыльцо, черпанул песка и закидал огонь – помогло. Кусочек краски с штукатуркой отвалился и упал на пол. Следующая попытка по истреблению плесени оказалась более удачной. Её результатом стали глубокие чёрные пятна на потолке и едкий запах гари в коридоре. Сгущёнкин ликовал: плесень уничтожена! И на обугленных поверхностях она не появится. А значит задача выполнена! Подумаешь, чёрные пятна! Это ж не плесень – это благородный уголь.
Пятно почётно зияло над входом. Теперь при закрытии двери скромное облачко сажи опадало на порог.
Глава 26 Хозяйственный коллапс
Следующие несколько дней Сгущёнкин провел за покраской кухни. Он тщательно выбрал в магазине краску и апельсиновый оттенок. Раз-два, и кухня покрашена, правда, не в апельсиновый, как предполагал Сгущёнкин, а в зеленоватый, но что поделаешь, химия – наука тонкая и не всегда подчиняется воле химиков. Как бы там ни было, Сгущёнкин своей работой остался доволен. Следующим этапом Сгущёнкин определил потолок в коридоре. Днём собрали семейный совет. Высказались все, включая Шалтая и детей.
Потолок было решено оштукатурить. Ирина взялась за приготовление обеда, а Сгущёнкин отправился в сарай за штукатуркой. По пути он заметил, что секция забора перекошена.
– Забор – плёвое дело! – подумал Сгущёнкин. – Зато в глазах Ирины я вырасту на голову!
Ему живо представилась рассыпающаяся в благодарностях Ирина. У Сгущёнкина даже кончики ушей зашевелились в предвкушении похвалы.
Кастрюля на плите закипала, и в ней чванькала тонко нашинкованная капуста. Ирина нарезала свеклу для борща и волновалась. Волновала её отнюдь не свекла, а Вольдемар. Нет, её душа не томилась нежным девичьим волнением, и чувство не пархало бабочками внутри живота. Ирина волновалась всерьёз: Сгущёнкин ушёл около тридцати минут назад в сарай за штукатуркой (дело пяти минут) и не вернулся.
Практика показывала, что он человек опасный: чуть не сжёг дом. Вместе с кухней едва не перекрасил в грязно-зелёный цвет ещё и кухонную мебель, размешивая краску, забрызгал ею полы, да и ел за троих, не финансируя это предприятие, видимо, в счёт оплаты ремонта, о котором его никто не просил.
Раздражало Ирину и то, что о маленьком Толечке Вольдемар будто забыл. Нет, Толик Ирину не напрягал, он поладил с малышкой Вероникой и оказался на удивление спокойным и покладистым. Но осознание того, что гость «одарил» её ребёнком, вызывало душевный дисбаланс.
Шум на заднем дворе был распознан музыкальным слухом Ирины, как бурная деятельность Сгущёнкина. Она, подталкиваемая волнением, уже дважды пыталась вырваться из замкнутого круга домашних дел к двери и посмотреть, где именно застрял Вольдемар Сгущёнкин. И каждый раз, когда она приближалась к двери, срочное дело возвращало её обратно в недры дома. В первый раз это был носок, кинутый кем-то из детей в коридоре. Ирина носок подняла и, чтобы не таскать с собой, отнесла к стиральной машинке. Там её встретила куча белья набралась в течении двух часов с последней стирки. Ирина загрузила её в машинку и предприняла очередную попытку выбраться из дома.
На этот раз её задержала ссора между детьми. Пришлось разбираться, одного отправить учить математику, другого – за пианино.
Казалось бы, путь свободен, но вмешалось очередное «но», а там и борщ не ждёт, и обед не за горами.
