– М-м-м… Иди. Только сиди смирно, – сказала мама, не отрывая внимательного взгляда от упаковки с мюсли. Ребёнок вышел из супермаркета, сел в авто и притих.
Сгущёнкин обежал стеллажи с самым необходимым, прошёл очередь на кассу и быстро вернулся в машину.
Тронулись. Сгущёнкин не сразу понял, что в салоне стало теснее.
– Ребёнок! – взвизгнул Сгущёнкин и схватился за сердце.
Действительно, у окна сидел зеленоватого цвета мальчик с выпученными глазами и испуганно смотрел на Сгущёнкина. Первой мыслью было: «Как быстро растут дети!» Сгущёнкин даже потянулся к мальчику со словами: «Толечка, сынок». Но его взгляд упал на центральное место в салоне – мирно посапывающий Толечка сидел на своём месте.
– Мальчик, ты кто? – удивлённо произнёс Шалтай, поглядывая на ребёнка в зеркало заднего вида.
– Славик, поворачивай. Мы мальчишку похитили! Это ж киднеппинг.
Шалтай резко развернул машину. И они помчались назад. Сгущёнкин паниковал.
– Мальчик, ты откуда? – нервно спросил у ребёнка Сгущёнкин.
– Из магазина, – ответил мальчик.
Сев в машину несколько минут назад, мальчик удивился: всё внутри, включая людей отличалось от того, что он привык видеть в машине мамы. Мальчик не испугался, напротив, с интересом разглядывал незнакомцев. Лизавета проснулась и с любопытством обнюхала нового знакомого.
– Плюс один Сгущёнкин, – хотела сказать Лизавета, но благоразумно промолчала.
Толик враждебно смотрел на нового ребёнка. Его злило, что папино внимание проплывает мимо него. От несправедливости Толик чуть не расплакался, сдержался и стал продумывать как бы побольнее укусить парнишку: может испугается, сбежит?
Лиза свернулась клубком у Толечкиных ног.
– С каких это пор дети, которых вторыми покупают (Толик – мальчик умный, уже знал, что детей в магазине покупают), выше ростом и больше? – возмущённо поинтересовался Толик, но Сгущёнкин-старший услышал только нечленораздельный набор звуков, выдавил на лицо некое подобие улыбки и нервно ответил сынуле:
– Да-да, родной. И я рад новому члену нашей команды.
Шалтай припарковался у входа в магазин. Сгущёнкин схватил мальчишку за руку и понёсся внутрь торгового зала, пролетел меж рядов. Взмыленный и вздыбленный он повернул к ребёнку искажённое паникой лицо и спросил:
– Где твоя мама, мальчик?
– Вон там, – и мальчик указал на даму, стоящую у стеллажа с крупами и придирчиво читающую надпись на упаковке риса. Сгущёнкин проворно подхватил ребёнка, пронёсся меж пирамиды из банок сгущёнки и витрины с «Рафаэлло», подлетев к матери мальчика, осторожно на цыпочках подкрался со спины и вложил руку мальчика в её опущенную руку. Жестом Сгущёнкин показал мальчику «ч-щ-щ-щ!» и медленно попятился спиной к выходу.
Так и не зародившийся конфликт был исчерпан благодаря Сгущёнковской деятельной натуре.
В машине Сгущёнкина встретил радостный Толик, он потянулся к папе, чтобы обнять. И когда отец прижал его к груди, проагукал:
– Спасибо, папа, что вернул его в магазин.
Тем самым Сгущенкин, сам того не подозревая, умудрился исполнить мечту многих старших детей.
Глава 21 Внеплановая остановка
После испытанного стресса Сгущёнкин ощутил потребность в релаксе. Да и Шалтай был не прочь передохнуть.
– Давай в кафе, Слав. Переведём дух.
Сгушёнкин проверил ремень безопасности, которым был пристёгнут Толечка. Малыш радостно залепетал. Убедившись в надёжности Толечкиного положения, Сгущёнкин со спокойным сердцем покинул машину.
Шалтай «испарился» в магазин запчастей, дав Сгущёнкину задание занять место в кафе и сделать заказ. Придорожное кафе носило романтическое название «Татьяна». В кафе этом работала приятная молодая женщина по имени Татьяна. Хозяин кафе «балдел» от её фигуры.
– Когда обнимаю тебя, будто разом тискаю всё своё кафе, весь свой бизнес, – говорил он.
Этим утром Татьяна решилась заговорить с хозяином о повышении. Очень уж хотелось из официанток в управляющие шагнуть… Но стоило ей затеять этот разговор, как хозяин выпучил Такие глаза… такие глаза, что даже шутка о том, что мол в «Татьяне» управляющая Татьяна, не спасла положения. Татьяна поспешила удалиться.
Угораздило же Сгущёнкина снимать стресс в том самом кафе, в котором работала Татьяна, и в то самое время, когда Татьяна изливала душу своей подруге-кассирше.
