Трубочист сразу же свернул на Королевскую улицу. По сию пору эта улица была самой дорогой, хотя и оставалась такой же узкой и кривой, как и остальные в старом городе. Зато здесь были магазины с сияющими витринами, рестораны и роскошная гостиница «Королевская». Из людей встретился только важный толстый швейцар в ливрее перед гостиницей. Завидев трубочиста, он приподнял шляпу рукой в белой перчатке и склонился в глубоком поклоне. Лена тихонько хмыкнула, трубочист кивнул швейцару и подмигнул ей.
На Старой площади она обвела взглядом непривычно пустое пространство, красноватые в свете фонарей булыжники мостовой. Ночью без людей площадь казалась больше, а полускрытые тенями дома значительней и серьезней. Трубочист молча шел рядом, а Лена думала, что все-таки стесняется идти рядом со столь архаично одетым спутником. Если бы он был одет не столь экстравагантно, было бы спокойнее.
Звякнули колокола над Ратушей. Лена посмотрела на куранты и остановилась. Часы показывали четверть второго часа. Открылись створки, и из правого окошка выехал трон Львицы. Впрочем, самой ее не было видно, зато на троне, нагло развалившись, спала маленькая Львенка, а под троном, сложив уши, притулился Бешеный Кролик.
Трубочист посмотрел на девушку и улыбнулся. А Лене куранты напомнили о вечерних размышлениях.
— Ну как, — вполголоса проговорила она, — сегодня ты не будешь меня поучать?
— О чем ты?
— О твоей философии, про одиночество.
— Надо? — усмехнулся он, сворачивая направо от здания суда.
Лена остановилась, глядя на очень узкую улицу без тротуаров, полутемную и страшноватую.
— Все-таки это стало традицией за последнее время, — девушка пожала плечами и пошла за трубочистом.
— Традиция… — хмыкнул он. — Хорошо. Давай задам один вопрос и закончим на этом?
— Давай!
— Скажи. Если бы человеку никто никогда не рассказывал про одиночество, он бы его все равно чувствовал?
Лена улыбнулась. Ответ на этот вопрос она уже знала. Ощущение, что трубочист и впрямь был с ней сегодня вечером, усилилось. Она посмотрела в его лукавые глаза и не сдержала улыбки. Он подмигнул.
Через несколько шагов трубочист остановился перед узенькой витриной, закрытой тяжелым деревянным ставнем и дверью с жестяной вывеской «Товары».
— Креативное название, — улыбнулась Лена. — Это что, магазин?
Он кивнул и несколько раз ударил в дверное кольцо.
— А чем тут торгуют?
Трубочист широко улыбнулся.
— Всем, чем нужно, — он чуть подумал и добавил, — кроме книг.
Лена собралась задать еще вопрос, но в этот момент дверь приоткрылась. На пороге обнаружился помятый молодой человек в рваных джинсах и заляпанной майке. Рябое лицо, кольцо в носу, беломорина в углу рта, короткие волосы выкрашены как шерстка трехцветной кошки.
— И? — поежившись, спросил он и выпустил клуб дыма.
— Привет, — сообщил трубочист.
— Тебе чего? — трехцветный парень выудил изо рта папироску и критически ее осмотрел.
— «Маяковской».
Парень зевнул, сунул руку куда-то за дверь и выудил темную бутылку.
— Ага, — сообщил трубочист, оглядывая ее с видимым удовольствием. — Ну, мы пошли.
Хозяин магазинчика кивнул и вяло поинтересовался:
— А деньги?
— Завтра занесу! — отмахнулся трубочист. — Ты же меня…
— Знаю, ага, — мрачно кивнул парень, и захлопнул дверь.
И они пошли дальше по улице.
— Ты что, купил водку? Без пьянства нельзя? — неодобрительно скривилась Лена.
— Водку? Почему ты так подумала?
— «Маяковская» — вполне подходящее название для такого напитка.
Трубочист засмеялся и показал бутылку с сине-белой этикеткой.
— Это же «Северная Гавань»! — не меньше прежнего удивилась девушка.
— Да.
— А почему ты ее назвал «Маяковской»?
— А вот это, — многозначительно сообщил трубочист и даже поднял палец, — он объяснит тебе сам!
— Кто «он»?
— Увидишь.
На следующем перекрестке он свернул направо, потом налево, и так еще несколько раз. Лена уже совершенно не представляла, где они находятся. Пройдя во двор какого-то дома, он остановился перед спуском в полуподвал. Внизу около двери стояла двухметровая деревянная лестница, а над нею горел в жестяном корпусе фонарь. Девушка с удивлением обнаружила, что в нем вместо привычной электрической лампы помещалась масляная лампадка, и живой огонек плясал, разбрасывая неровные отсветы.
