Влас ко всем зекам отряда относился в зависимости от их масти и своих симпатий. Крученый не мог утверждать, что Влас его не уважает, но понимал, что раболепствовать перед ним тот не станет. То, что Влас вел себя в отряде независимо, Крученого бесило. Но он был неглуп и без веской причины вступать в открытый конфликт с Власом боялся, надеясь только на то, что ему, как крещеному, все простится. Но факт оставался фактом: в отряде появился человек, не претендующий на лидерство, но пользующийся всеобщим уважением, много повидавший на своем веку, прошедший через разные чистилища, удачливый, умеющий за себя постоять. Да и на личном его счету всегда были деньги, которые он не успевал тратить, — счет пополняла его жена постоянно, и зеки считали его богачом.
Ознакомившись с обвинительным заключением, зеки пришли к выводу, что из одного миллиона долларов четыреста прилипли к его рукам. То, что он не захотел поживиться остальным и отдал долю Меченому, они сочли глупостью. Разубеждать их было бесполезной затеей, поэтому по поводу его капиталов и материальных возможностей каждый оставался при своем мнении. Естественно, по сравнению с основной массой заключенных он был просто Рокфеллер; тут уж не поспоришь, и самолюбивому Крученому такой расклад был совсем не по душе.
Чтобы проверить Власа на прочность, Крученый решил подойти издалека и начать с его кореша, который был менее опытным вором и знал не обо всех зековских шутках, покупках, ловушках. Крученому хотелось посмотреть, как Влас отреагирует на унижение своего родственника, что предпримет для его защиты.
После работы, когда все зеки находились в отряде, Крученый подозвал к себе вора-картежника по кличке Карась.
— Карась, у меня для тебя есть работа.
— Если непыльная и денежная, то я всегда готов.
— Мне надо, чтобы ты из пулемета паровозом наехал на Камбота.
— Ты хочешь, чтобы я обыграл его в карты, подставил, сделал бы должником?
— Ты, оказывается, молоток, неплохо соображаешь, понятливый, — похвалил Карася Крученый.
— Но он кореш Власа, а с Власом мне из-за него не хочется конфликтовать.
— А чего ты робеешь?
— Влас козырной масти, не с моим здоровьем с ним связываться.
— Он козырный, но не законник, как я. Ты должен мне услужить, а не рассюсюкивать. Понял или нет?
— Понял! — обреченно подтвердил Карась.
— Тогда действуй и не оглядывайся на Власа! Если вдруг Влас посмеет на тебя попереть, то я тебя прикрою, — считая разговор оконченным, пообещал Крученый.
В воскресенье зеки были свободны от работы и отдыхали кто как хотел. Одни отсыпались, другие читали книги, третьи молились в молельной комнате, четвертые праздно шатались. Влас и еще несколько человек пошли на спортивную площадку поиграть в волейбол. Камбот с ними не пошел, решив выспаться.
Влас не стал убеждать его, что подвижный, спортивный отдых полезен для молодого человека, а для зека особенно. Нужно ведь думать и о здоровье. Не хочет — как хочет.
Как только Камбот остался один в бараке, на его шконку присел Карась. Всем своим видом он излучал доброжелательность.
— Ты чего, дружище, дрыхнешь на своем четвероногом коне, а не занимаешься спортом, как твой друг?
— Я еще не совсем из ума выжил, чтобы по такой жаре по собственной воле издеваться над самим собой.
— Я тоже рассуждаю как ты. Лучше плохо отдыхать, чем издеваться над собой, — угощая Камбота сигаретой, заметил Карась. Сделав несколько затяжек, он дружески сообщил собеседнику: — Я днем никогда не ложусь спать. Если днем вздремну, то ночью не могу уснуть.
— А я, сколько бы днем ни спал, ночью еще больше спать хочу, — с улыбкой признался Камбот в своей слабости.
Посчитав предварительную подготовку достаточной, Карась вкрадчиво продолжал:
— Так время в зоне ползет медленно… Может, в картишки перебросимся?
— Мне Влас запретил играть в зоне в азартные игры под интерес, — не считая нужным изображать блатного, признался Камбот.
— Ты же не шестерка у него, а самостоятельный, независимый братуха. Если что-то захочешь сделать, поспать, например, или покушать, ты разве у него спрашиваешь разрешение?
— Нет! Как хочу, так и поступаю, — наивно ответил Камбот.
