Подумав, Влас искренне признался:
— Вряд ли.
— Почему?
— Я человек суеверный. Чем меньше будут знать о моих намерениях, тем более я буду спокоен и никого не стану винить, если побег вдруг по каким-либо причинам сорвется.
— Одному у нас в хате трудно прожить, тем более подготовиться к побегу, — заметил Дикий.
— Согласен. Поэтому и попросился в семнадцатый отряд к своему корешу Камботу.
— То, что ты именно в семнадцатом отряде, устраивает и меня лично. Здесь у меня свой интерес.
— Какой?
— О нем я пока распространяться не буду.
— Что-то хочешь там моими руками провернуть?
— Что-то — да, — с улыбкой подтвердил Дикий.
— Как же я смогу выполнить твое задание, если о нем не буду знать?
— Я за тебя и за себя все рассчитал, мне остается только ждать результата.
— На то и щука в пруду, чтобы караси не дремали, — улыбнувшись, пошутил Влас.
Они расстались довольные друг другом.
Глава четвертая
Провокация против Камбота
Если есть возможность противостоять злу,
дать ему отпор — не отказывайся от нее.
Автор
Устоявшаяся однообразная жизнь в колонии периодически нарушалась проверками бараков, конфликтами между зеками или прибытием новых заключенных, которые были источником новостей с воли. И долго еще потом старожилы обсуждали полученную информацию со своими товарищами. Таким информатором для своего отряда стал Влас.
Чтобы зеки не приставали к нему с вопросами, он отдал бугру Штынде свое обвинительное заключение, и тот с помощью грамотного зека ознакомил жильцов барака с его содержанием. Некоторые при желании могли и сами его прочитать.
Власа его прошлое не пугало. Он знал, что по всем критериям зоны относился к козырной масти, но твердо для себя решил к ней не примыкать. Он решил жить сам по себе и только для себя.
В отличие от козырных Влас от работы в промышленной зоне не отказался и быстро привык к установленному в колонии распорядку. Подъем объявлялся по радио в шесть утра. Завтрак — с шести до семи часов. С восьми утра до пяти вечера — работа. С двенадцати до тринадцати был перерыв на обед. Обедать зеки из промзоны ходили в столовую. Ежедневно в семнадцать ноль-ноль все зеки колонии шли на плац, где выстраивались побригадно или отрядами, — шла общая проверка, выясняли, все ли осужденные на месте. Если при проверке окажется, что какой-то заключенный отсутствует, то его товарищи будут стоять на плацу до тех пор, пока не будет установлена личность отсутствующего. Если он задержался где-то по своей вине, то может попасть в штрафной изолятор (ШИЗО). Если же он опоздал на проверку несколько раз, то может заработать ПКТ. А если будет установлено, что зек совершил побег, объявляется тревога, зеки уходят в свои отряды, ужинают, отдыхают, а руководство колонии тем временем создает оперативные группы перехвата, которые выезжают на трассы и перекрывают возможные пути передвижения беглеца или начинают его преследовать.
На каждой шконке зека есть бирка с указанием его фамилии, имени, отчества, года рождения, а также статьи, по которой он осужден. На рабочей одежде также должна быть бирка с информацией о нем, чтобы при необходимости легче было установить его личность, отряд, к которому он приписан, где он трудится.
По протекции Дикого Штында устроил Власа инструментальщиком. Камбот работал слесарем-сборщиком. Такая расстановка не исключала общения Камбота с земляками, а Власа с зеками, которые были ему интересны.
Зековская масса в колонии неоднородна не только по мастям, но и по своему умственному развитию. Поэтому и вопросы, которые они иногда задавали Власу, были и наивные, и серьезные, с тонкими намеками. Одни воры просто интересовались: «Ты действительно держал в руках миллион долларов? Почему ты его не оставил себе и не смылся от хозяина?» Другие похваливали: «Как классно ты организовал побег из колонии. Если вздумаешь бежать отсюда, то можешь рассчитывать на меня. Я с удовольствием пойду с тобой в бега».
Такое внимание к Власу Крученого сначала забавляло, а потом стало раздражать. Он почувствовал, что по сравнению с Власом он просто мелкая рыбешка, несмотря на то что признан вором в законе.
