Однажды, путешествуя вместе со своими соплеменниками по свету, дядюшка Хуа заехал в княжество Веселое[36]. Сначала кочевники рассказали свои шутки на рынке, народу они пришлись по душе; потом они пошли шутить во дворец, правитель и его подчиненные тоже посмеялись от души; тогда правитель пригласил шутников в личные покои, где те рассмешили всех его жен, наложниц, детей и внуков. Больше всех загибался от смеха его четвертый сын.
– Дядюшка Хуа, – вдруг сказал правитель, – посмотрите, какие отзывчивые у нас жители, им очень нравятся ваши шутки, хватит уже странствовать по миру, оставайтесь у нас! Верно говорят: настоящих шутников найти не проще, чем родственную душу. Если останетесь, то ваше племя наконец обретет родину.
Собрав на совет своих соплеменников, дядюшка Хуа предложил:
– В этих местах прекрасный климат, да и управление на высшем уровне, может нам стоит принять приглашение и остаться?
Уставшие скитаться соплеменники тут же стали выражать согласие:
– Как вы скажите.
– Сколько уже можно скитаться, когда этому наступит конец?
– Нельзя терять такой шанс, другого такого и не представится.
Так они пустили свои корни в княжестве Хопо, построили там дома и, само собой разумеется, нарожали детишек.
Однако, как гласит легенда, через десять лет прежний правитель княжества скончался, и на престол зашел его четвертый сын. Кто бы мог подумать, что тот терпеть не мог шуток и даже выбрал соответствующий девиз правления: «Строгость и непреклонность». Вступив на престол, он так и объявил:
– Отныне я надеюсь, что все жители будут взращивать в себе строгость и непреклонность. А все, у кого будет рот до ушей, пусть катятся ко всем чертям!
Тут один из министров решился ему доложить:
– В нашем княжестве проживает народность шуткари, которая день деньской развлекает всех своими шуточками, что прикажете делать с ними?
– Легкомыслие разлагает поведение и душу. Это давнишний заговор со стороны соседних княжеств Гневное и Злобное. Не иначе как их посланцы.
В результате был издан указ уничтожить все племя шуткарей. В тот же вечер правительственные войска окружили поселение, в котором проживало сто с лишним шутников и принялись казнить всех подряд: головы отлетали одна за другой. Дядюшка Хуа перед казнью, указывая на нового правителя, сказал:
– Невозможно даже представить, что, когда мы шутили в покоях прежнего князя, этот человек смеялся больше всех. Оказывается, он притворялся, теперь вся Поднебесная знает, что он притворщик. Прежний князь и подумать об этом не мог. Каких только шуток я за свою жизнь не рассказал, но это, пожалуй, самая смешная.
Из всего племени шуткарей казни удалось избежать лишь парочке влюбленных. В тот вечер они решили устроить себе свидание и убежали за город. Вернувшись назад, они услышали, как всюду говорят про казнь их соплеменников; не смея выдать себя от горя, они тут же решили обратиться в бегство.
– Куда побежим? – спросила девушка.
– Недавно на рынке я наткнулся на рассказчика, который тоже понимает толк в шутках, оказалось, он родом из Яньцзиня. Может подадимся в Яньцзинь?
Вокруг стоял шум и гам, повсюду, пытаясь поймать неугодных, сновали солдаты, в результате, эти двое потеряли друг друга в толпе. Но перед тем, как окончательно расстаться парень успел крикнуть:
– Встретимся на яньцзиньской переправе.
– Хорошо, – отозвалась девушка.
Того восемнадцатилетнего парня звали Хуа Эрлан, а ту семнадцатилетнюю девушку звали Лю Инъин, но в тот день, в память о женихе, она поменяла себе имя на Хуа Эрнян.
Мы не будем перечислять все подробности того, с каким трудом добралась до Яньцзиня Хуа Эрнян, будет достаточно сказать, что Хуа Эрлан, все это время двигаясь на восток, успел пережить военную смуту, переболеть холерой, малярией и крапивницей, но спустя три года, пять месяцев и двадцать три дня он все-таки тоже добрался до Яньцзиня. В Яньцзине он оказался уже ближе к вечеру, поэтому Хуа Эрнян на переправе не застал, та уже отправилась спать. Телефонов в те времена не было, поэтому Хуа Эрлан не знал, добралась Хуа Эрнян до Яньцзиня или нет, за три с лишним года могло много чего произойти; глядя на бурные воды текущей на восток Хуанхэ, Хуа Эрнян приуныл. Тут он почувствовал, что проголодался и шагнул в первую попавшуюся на берегу харчевню. Хозяин этой харчевни, подперев подбородок, скучал за прилавком, наблюдая за дерущимися рядом с винным чаном котами.
