– Еще я могу сеять хаос, когда захочу.
Я схватывал ее слова на лету. Мое изначальное недоверие рассеивалось по мере того, как Джулия делилась все новыми тайнами.
– Не хочу вдаваться в подробности. Скоро сам узнаешь.
Она обещала открыть все без утайки, но была еще не готова рассказывать что-то о своих отношениях с Сатаной или о лидере своей секты и других участниках.
– А может, тебе лучше не знать всего этого, понимаешь меня, док?
Отец Жак был полностью уверен, что Джулия связана с одной известной группой дьяволопоклонников. Я также слышал, от нее самой, что она сатанинская ведьма – это показалось мне фантастическим, несмотря на то что она говорила искренне. Как бы то ни было, я начинал доверять ее словам, или, сказать точнее, я принял как допущение, что ее рассказ может оказаться правдой. По крайней мере, она не производила впечатление запутавшейся или ищущей дешевой сенсационной известности особы.
Она сказала, что она не какая-то там жалкая «чокнутая», как думает этот иезуит.
– Он сказал отцу Жаку, что лучше меня закрыть в психушку и наблюдать. – Я впервые увидел, как Джулия по-настоящему разозлилась. – Никогда в жизни я не нуждалась в помощи психиатров.
Несмотря на поднимающийся в ней гнев, все было сказано с такой уверенностью, что я снова удивился логичности ее страстных суждений.
– Ты же этого не сделаешь? Не закроешь меня в клинике против воли? Священник сказал, что ты не такой ограниченный, как большинство мозгоправов. И что ты уже имел дело с такими, как я.
Я сказал, что не в моих принципах класть в больницу людей без их желания, если они не опасны для себя и других. Джулия, кажется, успокоилась.
– Думаю, я могу тебе довериться. Ты выглядишь честным, хочу тебе сказать. Отцу Жаку я тоже доверяю. Он на самом деле милый. Вроде занудный, но сердце у него доброе. Я очень надеюсь, что он знает, что делает. Не особо уважаю я священников… Некоторые такие тупые. А другие и того хуже, понимаешь, о чем я?
Что ж, я услышал достаточно и решил не торопить события. Я хотел знать, объяснил ли ей уже отец Жак, что я играю здесь роль не врача, а бесплатного консультанта священника, и поэтому не смогу сохранить врачебную тайну. Я немедленно сказал ей об этом и спросил, приемлемо ли это для нее. Она с готовностью согласилась.
Также я посчитал нужным сказать, что ее общение со мной является делом добровольным и что я не буду предлагать ей какого-то лечения или выписывать лекарства. Скорее я собирался исследовать ее взгляды и постараться понять те противоречия, которые привели ее к поискам избавления. Я сказал, что она может приходить, когда ей удобно или когда отец Жак посчитает это целесообразным, хотя попросил ее никоим образом не пытаться вносить сумятицу в мою жизнь и жизнь моей семьи. Я удержался, чтобы не добавить «снова», памятуя о происшествии с нашими кошками. Если она решит, что ей нужен лечащий врач или помощь в выборе лекарств, я постараюсь все устроить.
И снова Джулия рассмеялась и повторила, что ей не нужно ни первое, ни второе и что она не сумасшедшая. Она сказала, что желает пройти обряд экзорцизма еще несколько раз, и вспомнила, что отец Жак хотел, чтобы она рассказала мне о своих страхах по поводу будущего.
* * *
Она оказалась более чувствительной и разумной, чем можно было ожидать от человека, присоединившегося к темному культу. Позже я увидел, что именно благодаря интеллекту она смогла занять такое высокое положение в секте, став ее «верховной жрицей», кем-то вроде языческой королевы.
А потом я увидел, что она кусает свои губы. Мне показалось, Джулия испытывает какое-то смущение, неуверенность и за ее внешней смелостью и прямотой прячется кто-то тихий и ранимый.
– А правда можно избавиться от такой проблемы? – спросила она.
– Да, многие избавились, и ты сможешь, – сказал я уверенным тоном. За этой уверенностью стоял мой опыт работы со многими, хотя, возможно, и не столь сложными случаями одержимости. – Но это не быстро. Ты должна над этим работать. Ты должна этого хотеть.
Когда она ушла, отец Жак захотел подробно обсудить ее ситуацию. Он полагал, что одержимость вызвана ее сатанизмом и темным образом жизни, хотя назвать точную причину, почему это случилось именно с ней, он не мог. «Это всегда загадка, почему один человек с таким прошлым становится одержимым, а другой, с очень похожими желаниями и историей, – нет. Мне кажется, она дала обет совершить какое-то особенное и важное служение Сатане. Интересно, что же она пообещала за свои возможности и за свое высокое положение в секте?..»
