Ей нравилось называть меня «док», и это показалось хорошим знаком. По всей видимости, врачи вызывали у нее больше доверия, чем священники. Услышав однажды, как она разговаривала со священником, я боялся, что она и ко мне будет так же немилосердна. Но думаю, она понимала, что я могу отреагировать на любую ее бестактность, и, как оказалось, была больше склонна уважать и прислушиваться к советам врача, нежели к словам священников, пусть и сказанным с благими намерениями. Она хотела знать мое мнение по поводу, как она сказала, «сделки с одержимостью».
– Я знаю, я одержима, – призналась она. – Я вырубаюсь, а после не могу вспомнить, что со мной было. Они мне рассказывают потом, что я говорила чужим голосом. Не знаю. Ничего не помню. Я точно знаю, что это демон. Не сам Сатана, нет. Он такой мелочевкой не заморачивается. Но это от него. У него все под контролем. Я давно следую за Хозяином, я многие годы делала все, что он велел.
Меня поразило, как спокойно и рационально описывала Джулия свое состояние. Это было не то, чего я ждал. Она стояла перед окном моего кабинета и смотрела на соседние дома и окружающий их лес. Я выбрал этот кабинет специально из-за вида и часто любовался из окна на живописные окрестности, как Джулия сейчас. Если бы я не знал, что происходит у нее внутри, то легко мог бы принять ее за одну из своих обычных пациенток. Она выглядела умной и умеющей сдерживать эмоции женщиной и теперь уже не казалась мне такой неуравновешенной или ограниченной, как вначале.
Все же я решился заглянуть немного глубже ей в душу, понадеявшись, что она откроет мне что-то важное из жизни, что позволит лучше понять ее ситуацию и психическое состояние.
– Как вы думаете, почему это произошло с вами? – спросил я.
Она ответила, что не имеет ни малейшего представления. Это показалось мне странным.
– Ну да, это Сатана, конечно, его дела. У него свои причины. Но я не знаю почему. И да, мне это не нравится. Хотя идти против дьявола никогда не стоит, но я решила попросить помощи. Секте это тоже бы не понравилось, поэтому пришлось наврать им, что я хочу проникнуть в церковь и навредить какому-нибудь священнику. Я надеюсь, что они мне поверили, хотя очень опасаюсь, что они пойдут против меня. Но я чувствую, что должна избавиться от этого. Говорят, мне может помочь только священник или пастор. А психиатры? Не думаю… Я не сумасшедшая, я знаю.
Ее искренность произвела на меня впечатление, в том числе и ее мысли о священниках.
После этого она наконец позволила себе удобно устроиться за моим столом, видимо, расслабившись от неспешной беседы. Я решил дать ей выговориться, и это, похоже, было тем, в чем она нуждалась. Я быстро почувствовал, что ей нравится, когда я просто молча слушаю. Она вполне подтвердила давнее наблюдение психиатра: говорите мало – и люди расскажут вам все. Плюс она видела, что я принимаю ее всерьез, не беру с нее денег, не считаю ее заведомо психически больной и не хочу закрыть ее в психиатрическом стационаре.
Она упомянула в разговоре, что отец Жак водил ее передо мной к паре психологов. Он сказал ей, что они считают, что ее странное состояние не подходит под описание какой-либо психологической проблемы. Будучи верующими, оба согласились, что она одержима. По ее словам, отец Жак захотел получить еще и мнение профессионального врача. Она немного повеселела, вспомнив, как два этих «мозгоправа» немного ее побаивались.
– Потом он позвонил своему знакомому священнику-иезуиту. У него, кажется, много связей, большие люди. Этот священник был еще и психиатром. Мне он не понравился. Настоящий зануда. Он сказал, что не может все объяснить по телефону, но всячески пытался доказать мне, что мои идеи «неправильные». Представляете себе, какое самомнение у парня? Высказывает мне свои идиотские соображения, хотя никогда меня не видел и не знает всех фактов. Он – и эти его дурацкие тяжелые красные занавески.
– Откуда ты знаешь, что у него красные занавески? – спросил я. – Ты же сказала, что говорила с ним по телефону?
Джулия рассмеялась, просияв от радости. С огоньком в глазах она рассказала, что у нее есть кое-какие «силы». Одной из них была способность, называемая исследователями паранормального «ви́дением на расстоянии».
