– Неужели он не может сказать нам имя? – с досадой спросил Дронго. – Поедем к ним в банк.
– Нельзя. – Тамакити показал на выход. – Нас ждут двое сотрудников полиции. Они должны проводить нас до дома. Они не разрешат вам появляться в банке.
– Получается, меня взяли под домашний арест. – Дронго вздохнул. – Опять придется перелезать через забор соседей. Их собака уже чувствует меня на расстоянии.
Тамакити улыбнулся. Они прошли к автомобилю, и Дронго помахал обоим полицейским, сидевшим в машине. Затем он уселся в «Тойоту». И машина поехала в сторону района Мукодзима. Полицейская машина тронулась за ними. Так они и проехали весь путь обратно. Когда они подъехали к дому Симуры, там стояло еще два неизвестных автомобиля.
– Число полицейских растет, – недовольно заметил Дронго.
– Это их сменщики, – возразил Тамакити.
– А вторая машина? – спросил Дронго, приглядываясь. – Хотя, кажется, я уже знаю, кто приехал.
Из второго автомобиля вышел Цубои, сидевший там со своими сотрудниками. Он тактично не входил в дом, дожидаясь появления Дронго.
– Здравствуйте, – сказал Цубои, доставая сигарету. Он щелкнул зажигалкой. На его носу были темные очки. Дронго отметил, что его визави поменял пиджак, теперь это был темный шерстяной. Очевидно, инспектор не любил носить костюмы, а предпочитал брюки и удобные широкие пиджаки, которые несколько утяжеляли его худощавую фигуру.
– Добрый день. – Дронго даже поклонился Цубои, настолько привычным стал для него этот жест за несколько дней пребывания в стране.
Цубои что-то сказал Тамакити, и тот перевел его слова Дронго.
– Он хочет с вами поговорить. Спрашивает, можно ли ему войти в дом.
– Придется пустить, – сказал Дронго, – иначе он вызовет меня на допрос.
Они вошли в дом, прошли в небольшую комнату, предназначенную для приема гостей. Дронго уселся в кресло. В другом кресле устроился старший инспектор Цубои.
– Скажи ему, что он может говорить, – предложил Дронго, обращаясь к Тамакити, – только предупреди этого инспектора, чтобы говорил громче. Нас могут записывать.
Тамакити перевел его слова, и Цубои ответил, ухмыльнувшись.
– Он говорит, что дом не прослушивается, – начал переводить Тамакити, – говорит, что вы можете не беспокоиться: чтобы получить согласие на установку микрофонов в доме Кодзи Симуры, он должен был получить согласие не только прокурора Хасэгавы, но и самого господина министра внутренних дел. Ему никто не разрешит соваться в такой дом со своими микрофонами. А вы, наверно, беседовали со своими гостями только в саду. Он говорит, что ему уже доложили о вашей сегодняшней встрече с господином Мориямой.
Дронго усмехнулся.
– Скажи, что ему правильно доложили. Спроси, что он хочет. Я готов отвечать на его вопросы.
– У него несколько вопросов, – перевел Тамакити. Он сидел на диване между двумя собеседниками.
– После того как вы вчера так непростительно грубо себя повели, я не должен был вообще с вами разговаривать, – напомнил Дронго, глядя на Тамакити, чтобы тот переводил его слова. И, дождавшись перевода, продолжал: – Вы же прекрасно знали, что я только ужинал с Сэцуко. А потом ее родственник отвез меня в отель. Вы наверняка допросили и владелицу ресторана, и ее мужа. Спроси его, зачем он устроил такой балаган?
Дронго замолк, ожидая, пока Тамакити переведет. Цубои внимательно слушал, подвинув к себе пепельницу, лежавшую на столике перед ним.
Неожиданно Цубои, усмехнувшись, что-то сказал, показывая на дом.
– Он говорит, здесь очень хороший дом, – перевел Тамакити, – и он даже не думал, что вы серьезно решите сюда переехать.
– Он же сам говорит, что дом очень хороший, – ответил Дронго. – Что касается меня, то здесь даже удобнее. Здесь он хотя бы спрашивает моего разрешения, прежде чем ворваться в мою спальню. А в отеле он и его сотрудники были гораздо бесцеремоннее.
Тамакити перевел, но Цубои возразил.
– А если бы вас убили? – спросил инспектор. – Вы же знаете, что у нас произошло. Сначала погиб Вадати, потом подстроили убийство Сэцуко. И наконец, эти выстрелы в розовом зале отеля. Я подумал, убийцам будет выгодно убрать и вас, чтобы было на кого свалить все эти преступления.
