Мы просто попытаемся показать, как в данном отношении обстояли дела в классической Греции, дабы читатели сами могли на основе этих данных оценить ситуацию, которая, на наш взгляд, не вмещается в полной мере в рамки ни одной из двух обозначенных альтернативных парадигм. В данном случае речь пойдет именно об особенностях древнегреческой традиции историописания в целом, а ее афинская, аттидографическая ветвь будет просто выступать в роли вполне репрезентативного поля для конкретных примеров и иллюстраций.
Сразу оговорим, что особенно далека от древнегреческой историографической традиции первая из вышеуказанных парадигм. Соответствующий подход мы характеризуем как хронографический, характерный для исторических хроник[196]. Как нам доводилось писать в указанных работах, хроники приобретают черты определенной «агглютинативности». Они сливаются друг с другом и вливаются друг в друга. Хронист, начиная свой труд подчас «от сотворения мира», включает в него произведения своих предшественников. Хроника — в известной мере внеличностный и даже безличный, не-авторский жанр. Зачастую она анонимна, иногда псевдонимна (так, некоторые древневосточные хроники составлены от имени царей, хотя понятно, что писали их не сами венценосцы, а их подчиненные-писцы).
Ничего не могло быть более чуждого историописанию античных эллинов. Древнегреческая историческая культура — культура не изложения и описания событий, а их исследования, поиска истины[197]. Этот исследовательский дух, — пожалуй, главное, что внесли греки в историографию и что впервые в мире сделало ее наукой.
Взять тех же аттидографов. «Аттиды» иногда называют афинскими хрониками[198], а, соответственно, аттидографов — хронистами. Однако такое определение не вполне корректно. Аттидографы, в отличие от хронистов, в первую очередь не излагали и описывали прошлое, а изучали и исследовали его. В этом они следовали лучшим традициям античной исторической науки, заложенным Гекатеем, Геродотом, Фукидидом. Безусловно, методы их работы современному историку могут показаться крайне нестрогими, произвольными, порой примитивными. Многие свои гипотезы эти авторы основывали скорее на умозрительных соображениях, нежели на детальном и объективном анализе фактов, порой наивно рационализировали мифы. Тем не менее заслуживает внимания уже сам этот исследовательский дух. Каждый аттидограф стремился сказать новое слово, внести собственный вклад в изучение афинской истории. Поэтому, кстати, все они активно полемизировали друг с другом, горячо оспаривали выводы предшествующих представителей аттидографической традиции. Собственно, потому и появилось так много сочинений данного жанра, что в любом из этих сочинений выдвигалась какая-то новая точка зрения и опровергались предыдущие.
Приведем один из самых характерных примеров подобной полемики — споры между афинскими историками по ряду вопросов, связанных с плаванием героя Тесея на Крит к Миносу, его поединком с Минотавром в Лабиринте и т. п. Яркую картину ведшихся дискуссий развертывает Плутарх (Thés. 16–19), великолепно эрудированный во всех отношениях, прекрасно знакомый и с сочинениями аттидографического жанра. Процитируем некоторые отрывки[199]:
«Если верить преданию, наиболее любезному трагикам, доставленных на Крит подростков губил в Лабиринте Минотавр, или же, по-другому, они умирали сами, блуждая и не находя выхода…
Но, по словам Филохора[200], критяне отвергают это предание и говорят, что Лабиринт был обыкновенной тюрьмой, где заключенным не делали ничего дурного и только караулили их, чтобы они не убежали, и что Минос устраивал гимнические состязания в память об Андрогее[201], а победителю давал в награду афинских подростков, до поры содержавшихся под стражею в Лабиринте. На первых состязаниях победил военачальник по имени Тавр, пользовавшийся тогда у Миноса величайшим доверием, человек грубого и дикого нрава, обходившийся с подростками высокомерно и жестоко…
Прибывши на Крит, Тесей, как говорится у большинства писателей и поэтов, получил от влюбившейся в него Ариадны нить, узнал, как не заплутаться в извивах Лабиринта, убил Минотавра и снова пустился в плавание, посадив на корабль Ариадну и афинских подростков. Ферекид
