В 1924–1926 годах он вновь проходит службу в центральном аппарате в Варшаве офицером для особых поручений при начальнике 2-го отдела Генерального штаба полковнике Михале Байере[21].
1926 год стал особо значимым для дальнейшей карьеры Жихоня. Впервые он был назначен на самостоятельный участок работы в должности начальника «офицерского поста» (постерунок офицерски) № 2 в Катовицах, входившего в состав территориального разведывательного органа 2-го отдела Главного штаба — Экспозитуры № 4 (г. Краков).
На этом посту и проявились в полной мере профессиональные и организаторские способности капитана (с 1927 г.) Жихоня. Обстановка в зоне деятельности указанной экспозитуры отличалась высокой напряженностью в польско-германских отношениях, проявлениями которой были многочисленные акции противоборства между польскими и германскими спецслужбами. Как профессионал разведки, Жихонь сразу же проявил себя способным вербовщиком. Одной из его удачных вербовок стало привлечение к сотрудничеству некоего Шнайдера, младшего офицера в одном из штабов Рейхсвера. Часть материалов, поступавших по этому каналу, подтверждала сведения плацувки «In.3» — нелегальной резидентуры польской разведки в Берлине под руководством Ежи Сосновского — и получала хорошие оценки польского Центра[22].
Другим значимым результатом деятельности Жихоня стало изобличение в разведывательной деятельности руководителя местного отделения «Фольксбунда» — националистической немецкой организации в Польше Отто Улитца, при помощи которого было организовано массовое переселение этнических немцев в Германию. В марте 1928 года Жихонь был назначен начальником экспозитуры в Данциге[23].
Несомненные успехи Жихоня на профессиональном поприще сильно подпортили два эпизода с криминальным «душком», непосредственным участником которых он стал. До сих пор неясны обстоятельства происшествия, но относительно благополучный выход Жихоня из сложной ситуации косвенно указывает на его невиновность в инкриминируемых ему деяниях.
Вначале последовало обвинение в его адрес в присвоении части денежных средств, предназначавшихся на оплату услуг агентуры, выдвинутое бывшим начальником Жихоня полковником Я. Драпелло.
В суде обвиняемому удалось доказать свою невиновность, и полковник был вынужден отказаться от своих обвинений и принести капитану свои извинения.
В 1929 году случилась другая неприятность. На квартире Жихоня в Данциге был обнаружен труп его коллеги поручика Грюнвальда с огнестрельным ранением. Специальная комиссия, занимавшаяся расследованием, установила невиновность Жихоня, признав, что причиной смерти поручика стало неосторожное обращение с огнестрельным оружием. После того как неприятности Жихоня закончились, он всецело отдался своей профессиональной деятельности[24].
«Дело Нейхёфен» как прелюдия к «инциденту в Венло»
В мае 1930 года разразился очередной кризис в германо-польских отношениях, вызванный широко освещавшимся в прессе инцидентом на пограничном посту «Нейхëфен» (Новый Двор). Для описания майских событий и представления главных участников инцидента будет целесообразно сделать экскурс в прошлое, который позволит продемонстрировать специфику германо-польского противоборства, а также формы и методы деятельности польских и германских спецслужб в межвоенное десятилетие.
Главным участником описываемых ниже событий с польской стороны являлся кадровый сотрудник польской разведки Адам Биеджиньский. Известно, что в годы Первой мировой войны он проходил службу в германской армии, принимал участие в боях на Западном фронте, где был ранен и за проявленную на поле боя храбрость награжден Железным крестом. После провозглашения независимости польского государства он вступил в Войско Польское и, принимая участие в советско-польской войне в должности командира роты, был награжден Крестом Виртути Милитари 5-го класса. После кратковременного обучения на юридическом факультете Познаньского университета он продолжил службу в польских вооруженных силах.
С мая 1924 года Биеджиньский становится кадровым сотрудником 2-го отдела Главного штаба под прикрытием должности в Генеральном комиссариате Польши в Данциге. Действовавшая там разведывательная плацувка под условным наименованием «BIG» входила в состав 2-й экспозитуры польской военной разведки
