Возможно, во мне говорила усталость. Даже наверняка. Я чувствовала, что подошла к границе, что мир вокруг окончательно тает в боли и усталости.
— Сколько нам осталось до берега? — это единственный вопрос, который прямо сейчас имел значение.
— Около трёх часов, принцесса.
— Хорошо, — бросила я. — Гэри, принимай решение, но не спеши: я хочу ещё раз всё перепроверить. Пикси, если уж ты фея-крёстная, то распиши все условия, которые нужны, чтобы Гэри принёс эти ваши клятвы. Мы будем разбираться с этим, когда достигнем берега. Ирон… я хочу, чтобы к тому моменту у меня на столе лежала полная версия легенды о зёрнышке граната. Мы поняли друг друга?
— Да.
— Отлично. Деррен… погуляй. Будь добр, коль скоро ты мой раб, проверить, как там Болли с Ирлиной. И позаботиться, чтобы эльфийские подарочки ничего не натворили. Я хочу побыть одна. Не беспокойте меня до самого берега.
Развернувшись, я стремительно пошла в свою каюту.
Есть правила для принцесс.
Я усвоила их с пелёнок, впитала с молоком матери, выучила с кровью на руках.
Принцессы никому не показывают слабость, боль или страх. Принцессы всегда улыбаются.
Принцессы никогда не бывают свободны. И не владеют собственной жизнью.
Такова плата за высокое происхождение. Такова обратная сторона.
Я думала об этом, свернувшись на полу в каюте, прижав колени к груди, как беспомощный ребёнок.
— Ква? — сказал принц-лягушка.
Он выпрыгнул из аквариума и теперь смотрел на меня своими красивыми, немного грустными глазами.
— Хочешь меня съесть? — уточнила я.
Ответное “ква” получилось очень укоризненным.
— Тебе повезло, что ты не настоящий принц. Действительно повезло. Уж поверь, я знаю.
Он посмотрел задумчиво, а потом вдруг прыгнул мне в ладонь. Я почувствовала, как тоненький ручеёк магии течёт сквозь мою руку, напитывая крохами силы.
В тот же миг я ощутила лёгкое ментальное прикосновение.
“Я не принц, — прозвучал шёпот на грани сознания, — но я всё равно настоящий. Мне было страшно там, в шкатулке. Но я сам пошёл за ловцами, поверил их обещаниям, хотя в глубине души и знал, что они врут. Но остаться навсегда лягушкой было ещё страшнее”.
Я усмехнулась и прикрыла глаза. Забавно… Нужно будет обдумать это.
Потом.
А пока можно просто… поспать…
Ирлина
*
Ненавижу слабость.
Некоторые люди умеют быть слабыми. И извлекать из этого максимум выгоды. В силу культурных и физиологических особенностей чаще такими навыками обладают женщины, но и среди мужчин случаются потрясающие таланты на этом поприще.
Я же никогда не умела. Настолько, что более опытные девчонки постоянно пытались наставить меня на путь истинный. Мол, будь попроще, умей вовремя прикинуться слабенькой, неуклюжей, тупенькой — и мужчины к тебе потянутся. Не разговаривай с ними о себе и своих успехах, больше слушай и улыбайся. Не жди от них слишком многого, благо мужчина не должен быть красивее обезьяны, а в идеале и умнее тоже. Заставь его почувствовать себя самым-самым, всегда подчёркивай, как он тебе нужен…
Их звучало много, в общем-то, этих советов. И были они, наверное, даже мудрыми. Но я совсем не умела им следовать; возможно, именно потому мне так не везло в любви.
Я никогда не умела быть по-правильному слабой. Да и будем честны: слабость мнимая и настоящая — две разные величины. Мнимая кокетлива и красива, а вот настоящая…
Каждый шаг — боль.
Я это знала с самого начала, принцесса предупреждала. Но я не думала, что это окажется настолько больно… Так невыносимо, что крик удаётся задавить с трудом.
Мне почему-то вспомнился рассказ одной из старых ведьм. Она говорила, что однажды, в далёком-далёком мире, существовала традиция: девочкам с самых юных лет ломали ступни, перематывали их, чтобы ноги их оставались совсем крошечными; чтобы они покачивались, как осина на ветру; чтобы с детства умели быть слабыми.
Наверное, они чувствовали то же самое, что я сейчас.
Можно кого-то позвать, вот только не хотелось. Можно было бы плюнуть, встать на четвереньки и поползти — собственно, я догадывалась, что этим дело кончится. Но пока что, выдыхая сквозь зубы, делала шаг за шагом — просто чтобы доказать себе, что я могу стоять на ногах.
